Она не удивилась этим словам, знала, что обладает чем-то, заставлявшим обращаться к ней так, словно ей одной принадлежало право решать: оставаться или уходить. Но сейчас она знала, что не уйдет.

    – Не брошу, – произнесла она почти беззвучно.

    Они стояли сейчас близко, очень близко друг к другу, и что-то толкнуло их сократить, совсем уничтожить это расстояние. Дверь пустующей каюты корабельного врача была перед ними, и трудно сказать, кто сделал первый шаг к ней.

    Жажда оказалась сильна, и они пили, пили, пили, не боясь пресытиться, и кончики пальцев, касаясь кожи, говорили куда выразительнее, чем слова. Докторское ложе было узко, но сейчас они уместились бы вдвоем и на острие ножа. Прошло сколько-то вечностей, потом тихо запел блокер входа: кто-то стоял за дверью. Вспыхнул свет. Зоя безмятежно улыбалась, Устюг торопливо превращался в капитана, потом отворил. Там стояла Вера.

    – Ну, что случилось? – спросил Устюг недружелюбно, загораживая вход.

    – Наверное, весна, капитан, – невозмутимо сказала Вера. – Вас ищет инженер.

    Он понял: все готово. Пришла пора.

    – Ах, будь они… – пробормотал он, невольно радуясь и огорчаясь вместе.

    – Да, капитан, – бесстрастно согласилась Вера, глядя мимо него – на Зою.

    – Вот как… – сказала Зоя протяжно, веки ее чуть дрогнули. – Иди. Но не задерживайся…

    Устюг улыбнулся: мужчинам часто нравится, когда ими командуют, потому что им свойственно в глубине души все-таки верить, что командуют они – древняя и прекрасная иллюзия… Устюг кивнул и ушел, а Зоя встала не стесняясь: нравится ей смотреть – пусть смотрит. Неторопливо привела себя в порядок, провела пальцами по столику, взглянула в зеркало.

    – У вас нет карандаша?

    У Веры, конечно, был; помедлив, она протянула блестящий стерженек. Цвет был чуть бледнее, но неважно – карандаш для губ был сейчас символом, верительной грамотой… Зоя улыбнулась:

    – Спасибо… Не думайте: это – всерьез.

    Вера нерешительно улыбнулась. Они стояли по разные стороны порога, потом Зоя переступила его и вышла в лечебную каюту, подошла к колпаку, где по-прежнему спал администратор, проверила нагрузку на стимуляторы, чуть увеличила мощность.

    – Кальция не мало? – спросила Вера.

    – У вас есть медицинский опыт?

    Вера прислушалась: нет, голос Зои был ровен, насмешки в нем не ощущалось.

    – Иначе меня не допустили бы к полетам. Возить врача оказалось ни к чему, но кто-то должен хотя бы знать аппаратуру.

    – Как хорошо! – обрадованно проговорила Зоя. – На время перехода меня опять уложат в кокон, и я рада, что за больным будет врачебный надзор.

    Люди всегда остаются чувствительными к уважению, какое им оказывается, и даже к лести – если она не чрезмерна. Вера деловито кивнула:

    – Я приготовлю его к переходу.

    Зоя улыбнулась девушке, и та ответила тем же.

    – Устюг – хороший человек. Он редкий…

    – Я знаю.

    – Ой, – сказала Вера, – как здорово…

    Шелестело. Едва слышно шелестело.