«Ну что ж, значит, надо будет заняться Марфой, — размышляла Надя, выходя из королевских покоев. — Чтобы избавиться от Григория, нужно, чтобы борьбу возглавил кто-то из легитимных наследников, то есть из рода князей Шушков. И если не Ольга, то хотя бы Марфа. A уж Ивана-царевича мы найдем…»

Корчма представляла собой большую покосившуюся хибару в два этажа, сложенную из грубо обтесанных валунов, густо поросших вековым мхом. Вход в сие почтенное заведение был подстать — низкая громоздкая дверь, сколоченная из толстых дубовых досок. Василий толкнул ее рукой. Дверь не шелохнулась. Тогда он пнул ее ногой — с тем же успехом. Тогда он, недолго думая, навалился на нее плечом. И дверь поддалась… Да только не так, как это положено делать приличной двери. Она просто ввалилась вовнутрь. И, соответственно, заодно с ней и Василий.

— Кхе-кхе. Добро пожаловать, — услышал Дубов, лежа на двери.

Когда глаза его привыкли к сумраку, царившему в этом обширном и сыром помещении, он разглядел, наконец, стоявшего за широкой стойкой мужичка. Судя по всему, хозяина корчмы. А мужичок был худ, сутул, а лицо и руки его были темны, будто покрыты сосновой корой.

— Кхе-кхе. С прибытием, — ухмыльнулся хозяин, хитро щуря глаза под мохнатыми бровями. — Надолго ли к нам?

Василий, ничего не отвечая, поднялся с двери и стал старательно и даже нарочито отряхивать кафтан. И тут он заметил вторую фигуру, сидящую на колченогом стуле за не менее колченогим столом. Этот посетитель был так же странен, как и хозяин. Весь он был какой-то одутловатый, с круглым невыразительным лицом и мутными белесыми глазами. Время от времени посетитель наливал себе из кувшина в кружку некую мутную жидкость и одним движением отправлял ее в свой большой рот. И при этом с нескрываемым интересом наблюдал за Дубовым.

— Кто может задержаться надолго в такой дыре? — произнес он неожиданно высоким голосом.

— А тебя не спрашивали, — бросил ему корчмарь.

— А что, это не правда? — язвительно отвечал посетитель.

— Послушай, не мешай, — взвился хозяин, — разве не видишь, я с постояльцем разговариваю. — И, уже обращаясь к Дубову: — Вы, уважаемый, не обращайте на него внимания. Вечно несет всякую чушь. А кстати, где ваша поклажа? Может, принести сюда?

— Нет-нет, — поспешно отозвался Василий, вспомнив о Кузьке, спящем в сумке, — я сам принесу. А вы пока подготовьте для меня комнату.

Когда уже начинало смеркаться, Дубов сквозь подслеповатое окошко увидел, как полный посетитель нетвердой переваливающийся походкой вышел с черного хода корчмы. Он подошел к краю болота, подступавшему к самому дому, обернулся, помахал Дубову рукой и… прыгнул в болото.

Наступил вечер, и Надежда Чаликова приступила к наблюдению за господином Диогеном. То есть не то чтобы она подозревала его больше остальных обитателей замка, просто надо было с кого-то начать.

Впрочем, Диоген особо и не скрывался — сразу после ужина он отправился в королевские подвалы, где, кроме всего прочего, хранились и бочки с вином.

— Ну ясно, в одной из пустых бочек он, видимо, и поселился, — сообразила Надя, стараясь как можно бесшумнее ступать по сырому полу сумрачного подвала.

Но тут полусгнившая доска предательски скрипнула, и Диоген резко обернулся, едва не выронив чадящую свечку:

— Перси? A ты что тут делаешь?!

— Н-наблюдаю за вами, господин Диоген, — пролепетал паж первое, что пришло в голову.