|
В арабскую культуру он буквально "врос", что помимо прочего означало что он, так же как и его двоюродный брат, изъяснялся на арабском с той же лёгкостью, что на английском. То же самое касалось местных традиций, обычаев и, что немаловажно - еды. Но если есть традиции у арабов, то есть они и у американцев и одной из таких традиций является American education, американцы считают, что не только яблочный пирог и футбол, но и высшее образование должно быть американским. И Эдди закончил Принстон. Это событие совпало по времени с вступлением Америки в Великую Войну и выросший на не американском Востоке принстонский выпускник обнаружил, что слова "гражданский долг" звучат для него не пусто и пошёл добровольцем в армию. Армия определила Эдди в морские пехотинцы.
На фронте лейтенант морской пехоты попал в разведку. Во фронтовую, где за развединформацией ему приходилось самолично ходить за линию фронта. Эдди с обязанностями справлялся, у начальства был на хорошем счету, "проявлял личную храбрость", получал боевые награды, но кончилось всё тяжёлым ранением, оставившим Эдди на всю жизнь хромым. Лёжа в госпитале и размышляя "жизнь бы делать с кого", лейтенант разведки корпуса морской пехоты решил делать академическую карьеру. В 1922 году вернувшийся в Америку капитаном Эдди защитил докторскую степень в Принстоне. Темой диссертации были свифтовские "Приключения Гулливера". Поскольку в приключениях Эдди и без Свифта знал толк, то на литературе он не остановился и пополнил научный багаж степенью доктора права в университете св. Лаврентия. Потом он отправился (вернулся) на Ближний Восток, где провёл пять лет, преподавая в "Американском Университете" Каира. В 1936 году он получил должность президента "Хобарт Колледжа" (мужской колледж, который вкупе с женским "Колледжем Уильяма Смита" составляет пару, известную как The Colleges of the Seneca) в штате Нью-Йорк. Академическая карьера складывалась весьма успешно, но в мире началась война, которую тогда ещё не называли Второй Мировой, и, хотя Америка не воевала, в воздухе носились ароматы, отчётливо отдававшие запахом пороха и боевой конь в душе Эдди застучал копытами. В декабре 1940 года он добился аудиенции у генерала Томаса Холкомба, тогдашнего коменданта корпуса морской пехоты и предложил свои услуги. "Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен?" Холкомб не нашёлся что ответить, ему вряд ли мог быть полезен хромой профессор литературы, но он недаром дослужился до генерала, а потому решил навести справки. Если вы глава корпуса морской пехоты, то это нетрудно, достаточно снять телефонную трубку. И Холкомб не поленился трубку снять и позвонить директору флотской разведки. "У меня тут побывал один странный парень. Эдди, Уильям Эдди. Вам что-нибудь о нём известно?" Директор флотской разведки покопался в памяти и рассказал Холкомбу всё, что ему было известно о профессоре, после чего Холкомб отправил Эдди срочную телеграмму, состоявшую из одного вопроса - "когда вы сможете приступить к своим обязанностям?" Эдди попросился в отставку с поста президента колледжа, объяснив недоумевавшим учредителям причину в форме исчерпывающе лаконичной: "Я разлюбил президенство, меня зовёт первая любовь, я хочу быть морским пехотинцем." Через два месяца он, получив звание подполковника, находился в Каире в качестве военно-морского атташе при посольстве Соединённых Штатов. За официальным постом скрывалось секретное задание - Эдди предстояло работать не только на флотскую разведку, но и на рекомендованного Рузвельту предшественником Форрестола на посту секретаря по делам военно-морского флота Фрэнком Ноксом Билла Донована, который лихорадочно строил единую службу внешней разведки, ставшую позже известной под названием OSS. Задание, полученное Эдди от Донована было таким - создать из арабоговорящих агентов сеть, при помощи которой американцы смогли бы получить ясную картину военно-политической активности на Аравийском полуострове с тем, чтобы позже, используя созданную сеть как основу, распространить разведоперации на всю Северную Африку. |
