— Кажется, ваш гость, Геленочка, считает нас опасными, — хмыкнул мужичок, успокоительно похлопывая свою спутницу по руке. Делал он это как нечто привычное, поднадоевшее, но воспринимавшееся как неизбежное зло. Причем моржеусый не боялся, посматривал на дроу с любопытством и, что странно, даже без тени удивления.

— Не себя? Вас? Чего-то он напутал спросонья, — фыркнула я.

— И чумная крыса может впиться в руку, — проронил Нейр.

Похоже, нам только что рассказали пословицу.

— Уверяю, не в наших интересах причинять какие-либо неудобства, неприятности или тем паче вред хозяйке дома, — сделал заявление в качестве перестраховки мужичок.

Дроу постоял, зеркальные очки делали его еще более инфернально эффектным, и все-таки едва заметно наклонил голову, пряча клинки. Словом, дал понять, что до некоторой степени верит.

— Пошли на кухню. Хочется услышать, откуда вы знаете про молнию, а еще более любопытно, каким образом мой серокожий гость связан со всем этим безобразием. Кстати, как меня зовут, вы знаете, а ваших имен я не слышала.

В пакете Николая Степановича, можно просто Степаныча, как представился мужчина, нашлось достаточно снеди, чтобы обеспечить завтраком оставшуюся почти без ужина меня, вновь проголодавшегося дроу и самого господина Кольцова со спутницей. Анастасия Степановна, проще тетя Настя, тоже Кольцова, оказалась не женой боровичка, а сестрой. Степаныч задумчиво взвесил все «за» и «против» и принялся резать правду-матку в присутствии иномирянина-дроу. К тому же отправить его посидеть в соседней комнате, пока мы харчи со стола метем, я бы повода не нашла.

— Видите ли, Геленочка, простите, что без отчества, но, полагаю, разница в возрасте позволит мне звать вас по имени… — начал усач, сделал маленькую паузу, дождался, пока я кивну, зажевывая фамильярное предложение копченой колбаской, и продолжил: — Настенька — потомственная провидица особого толка. Ее видение показало, что вам после, хех, столкновения с небесной благодатью суждено обрести дар привратницы. Редкостный в своем роде. Не так много людей на Земле обладает таким талантом.

— Столкновение с благодатью? Это вы о том, что меня молния по лбу долбанула? — перевела я.

— Совершенно верно, — шумно хлюпнул чаем Степаныч, его сестрица скромно пригубила чаек из кружки с рыжим котенком и потянулась за бутербродом с сыром.

— И что делает привратница? Судя по всему, открывает какие-то некондиционные двери куда-нибудь ВНИТУДА?

— Именно! — радостно воскликнул господин Кольцов, одобряя то ли мою сообразительность, то ли сам факт существования редкой зверюшки из неведомого класса «привратников».

— Когда у меня в кладовке появился гость, — я многозначительно ткнула пальцем в изысканно метущего снедь со стола дроу (тот, как показывала практика, предпочитал наблюдать и слушать, а не трепать языком), — я и близко ни к одной не подходила.

— Это не имеет значения, Геленочка. Ваше… э-э-э… биополе взаимодействует с энергетической структурой места, которое вы считаете домом, и создаются врата между мирами, пропуская гостей. Дверь, как предмет материальный, для этого не обязательна.

Пророчица специфической ориентации затрясла сосульками грязноватых, пего-рыжих волос, подтверждая слова брата.

— Вы намекаете, что теперь у меня вместо квартиры будет проходной двор, через который начнут шастать все кому не лень? — недопоняла я шутки юмора. Забавный фантастический эпизод грозил обернуться большой полярной лисичкой.

Я и этого-то очаровательно-депрессивного дроу не знала, куда девать. Если только в стрип-клуб в аренду сдавать? Только не уверена, что толк будет.