Степаныч побагровел, секунду поиграл в гляделки с командиром, побледнел и вымелся из-за стола, оставляя недопитый чай и недоеденный бутерброд. Его сестра снова пошла разноцветными пятнышками и, пробормотав что-то вроде извинения-оправдания: «Я что, я ничего такого, Никола только посмотреть просил», припустила за братом.

Нейра тип в черном за порог не выгнал.

— Значит, первая дверь отворялась. Когда пришел гость? — уточнил господин «Позже».

— Вчера… э-э-э… сегодня ночью, около трех, — прикинула я время X. — А что?

Черный плащ поискал что-то взглядом, подобрал с телевизора программу телепередач и сунул под нос дроу:

— Можешь прочесть?

— Мне незнаком алфавит, — настороженно ответил темный эльф, и я только тут задалась вопросом: а как же мы вообще разговариваем?

Додумать черный не дал.

— Хорошо. Ты из тех, кому следует уходить. Гелена, отправьте дроу навстречу его судьбе.

— Как? — Я решила брать пример с незнакомца. Раз он со мной рублеными фразами объясняется, чем я хуже?

— Отворите дверь, — дал исчерпывающую инструкцию собеседник, присаживаясь на стул, — и продолжим разговор.

— Вы хотите, чтобы я его назад отправила? Не буду, его же там убьют! — отрезала я, вздергивая подбородок. Может сколько угодно меня пронзать черным взглядом, запугать настолько, чтобы я живого человека на смерть отправила, не сумеет.

— Двери меняют судьбу, привратница, — процедил этот хам таким высокомерно-брюзгливым тоном, будто обнаружил, что я, прожив более четверти века, не знаю таблицу умножения на два. — Дроу не останется на Земле. Вы должны открыть ему новую дверь, не к прошлым неприятностям, а к будущему. Ясно?

— Нет, — честно ответила я.

— Просто откройте любую дверь, думая о том, куда должен уйти гость, — надменно снизошел до объяснений черноплащник, полуприкрыв, будто от усталости, глаза.

Хотелось огрызнуться и нахамить, но я посмотрела на высокого мужчину с белыми волосами и серой кожей. Он действительно был так неуместен на кухне, что, если существовал шанс отыскать для него подходящее место, пусть даже руководствуясь нелепым советом противного типа, его следовало использовать. Старательно придерживаясь именно этой мысли, я подошла к притворенной двери в кладовку и резко рванула на себя. Рука, рефлекторно потянувшаяся к выключателю, зависла в воздухе.

Кладовки с кучей нужных и еще большей грудой бесполезных вещей за дверью не наблюдалось, зато открывался чудесный вид на огромный город, раскинувшийся под сводом гигантской пещеры. Сверху лился рассеянный золотистый свет. Башни, спиральные лестницы, висячие мостики, сделанные столь искусно, что казались невесомыми, диковинные растения, похожие на гигантские цветы, нежели на деревья, оплетали строения, а в центре города высилось самое внушительное из сооружений в виде каменного золотого бутона. По мосткам, лесенкам, среди растительности двигались маленькие фигурки беловолосых аборигенов с серой кожей. Соплеменников моего гостя. Сам дроу, неслышно подошедший сзади, прошептал, веря и не веря глазам своим:

— Город из легенд. Лиот!

— А? — рассеянно уточнила я.

— Апокрифы Ллос говорят о том, что супруг богини не был пожран после акта творения мира, когда из крови его пошел род мужчин-дроу, а женщины вышли из чрева самой Ллос. Запрещенный апокриф гласит, что Лиот удалился в иной край, где в золотом городе правит теми из дроу, кто ушел с ним, оставив Ллос в серебряной паутине великих пещер. Символ Лиота — бутон на высоком стебле. Он пьет лишь сок растений, а не плоть, подобно Ллос.