-  конечно, Габор, - ответил я. - Запомню.

    И взмыл в темное небо.

    4. Город у моря

    До города торговцев мы добрались через неделю. Без всяких приключений, даже вспомнить нечего. Единственное, что изменилось, - это отношение к нам взрослых. Нас не то чтобы боялись или невзлюбили, но при нашем появлении разговоры стихали, лица у всех делались кислыми и скучными.

    Тяжело выделяться из толпы и при этом продолжать с ней общаться.

    Только Габор со своей семьей относился к нам по-прежнему. Даже подчеркнуто по-прежнему, словно ничего и не произошло. О тьме, которая затаилась в Лэне, он больше не говорил. А я, как ни старался, разглядеть ее не мог. Не те способности, наверное. Спросить совета у котенка я не рискнул. Мало ли что он мог посоветовать…

    Поздно вечером, хотя время никакой роли не играло, мы перевалили через горы и увидели город. Караван остановился без всяких приказов, и Габор даже не стал этим возмущаться.

    Посмотреть действительно было на что.

    Город был освещен. В городе Крылатых никто и не додумался поставить на улицах фонари, а окна закрывали так плотно, словно боялись воздушного налета.

    Торговцы не боялись никого. Или делали вид, что не боятся. Из окон лились на улицу потоки света, на перекрестках и площадях стояли фонари - чаши, в которых горело белое пламя.

    Город оказался не таким уж и большим, занимал побережье вдоль моря и холмы вокруг. Сразу было видно, что он вырос вокруг порта. Там стояло десятка два кораблей, еще один медленно выходил из гавани.

    Ко мне тихонько подошел Лэн, болтавший о чем-то с дочкой торговца. С кислым видом спросил:

    -  Чего они так восхищаются? Город как город, только фонарей на улицах натыкали… Глазам от них больно.

    -  А ты очки сними, - посоветовал я. И почувствовал, как во мне тоже что-то меняется. Словно я переключился с Настоящего зрения на обычное.

    На меня упала тьма. Но сквозь нее пылали фонари на улицах, и падал теплый свет из окон, и перемигивались огоньки на парусниках, а море отражало весь этот свет, превращало его в мягкое разноцветное мерцание, дрожащее на волнах.

    -  Ух ты… - прошептал Лэн. - Ух ты…

    И я подумал, что он ведь никогда не видел звездного неба или ярко освещенных улиц. Тьма заставляла его носить очки, бороться с собой. А ведь темнота тоже бывает красивой - когда в ней прячется свет.

    -  Почему у нас не так? - прошептал Лэн. - Почему?

    У него из-за пазухи высунулся Котенок. Наставительно мяукнул:

    -  Потому что вы боитесь тьмы.

    -  Но это ведь правильно! Ты сам - из света!

    -  И свету нужна темнота, - непонятно ответил Котенок. - Глупые мальчишки, когда же вы поймете, с чем вам надо бороться…

    И он снова нырнул Лэну за пазуху.

    -  Не царапайся, - обиженно сказал Лэн. - Данька, как ты думаешь, мы уже пришли?

    «А это мысль», - подумал я. И поискал глазами Габора. Тот как раз давал разгон охранникам, и те, бросив любоваться городом, пихали меланхоличных буйволов.

    -  Габор… - начал я. Торговец ухмыльнулся, махнул рукой:

    -  Ладно. Нечего вам плестись всю ночь. Забирайте свои пожитки и проваливайте.

    На мгновение мне показалось, что торговец собирается полезть в карман и дать мне еще пару монет.