Сначала Эдди подумал, что забыл снять принадлежащие авиакомпании наушники и слышит какой-то дурацкий разговор из пилотской кабины. Но наушники собрали у пассажиров пять минут назад.

Вторая мысль была, что кто-то стоит рядом и разговаривает. Он хотел было резко повернуть голову влево, но это было нелепо. Как ни неприятно, а неприкрытая правда состояла в том, что голос исходил у него из головы, изнутри.

Может, он принимает какую-то радиопередачу – АМ, ЧМ, УКВ – пломбами в зубах? Он слышал о таких шту…

Выпрямись, червь! Они и так тебя подозревают, а если у тебя еще будет такой вид, будто ты рехнулся!..

Эдди выпрямился, резко, словно от пощечины. Это был не голос Генри, но он так походил на давний голос Генри, когда они были еще пацанами, подрастали в микрорайоне «Проекты»; Генри был на восемь лет старше, а сестру, которая была между ними, Эдди почти не помнил – Селину насмерть сбило машиной, когда ему было два года, а Генри – десять. Этот резкий, командирский тон слышался всякий раз, когда Генри видел, что Эдди делает такое, что может уложить его в длинный сосновый ящик задолго до старости… как это случилось с Селиной.

Да что же это такое, едрена вошь?

Ты не слышишь голосов, которых нет, – ответил голос. Нет, это не голос Генри – старше, суше… более властный. Но он похож на голос Генри… и не верить невозможно. – Это во-первых. Ты не сходишь с ума. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО другой человек.

Это телепатия?

Эдди смутно сознавал, что его лицо абсолютно ничего не выражает. Он подумал, что в данных обстоятельствах его следовало бы за это объявить победителем Академического Конкурса на Звание Лучшего Актера Года. Он посмотрел в окно и увидел, что самолет подруливает к сектору авиакомпании «Дельта» терминала международного аэропорта Кеннеди.

Я не знаю этого слова. Но вот что я знаю точно: эти две военные женщины знают, что ты везешь…

Пауза. Чувство – невыразимо странное – что призрачные пальцы роются у него в мозгу, словно он – живая картотека.

…героин или кокаин. Я не могу сказать, который из них, но… не думаю, кокаин, потому что ты везешь то, чем не пользуешься, чтобы купить то, что употребляешь.

– Какие военные женщины? – тихим голосом пробормотал Эдди. Он совершенно не сознавал, что говорит вслух. – Ты о чем, черт возьми, гово…

Опять это ощущение, что ему дали пощечину… такое реальное, что он почувствовал, как у него зазвенело в голове.

Заткнись, осел проклятый!

Да ладно, ладно! Ой, мама!

Теперь опять ощущение роющихся пальцев.

Военные стюардессы, ответил чужой голос. Ты меня понимаешь? У меня нет времени копаться в каждой твоей мысли, невольник.

– Как ты… – начал было Эдди, потом закрыл рот. Как ты меня назвал?

Неважно. Ты давай слушай. Времени очень-очень мало. Они знают. Военные стюардессы знают, что у тебя есть этот кокаин.

Откуда они могут знать? Это чушь!

Я не знаю, каким образом они узнали, и это неважно. Одна из них сказала возницам. Возницы скажут тем жрецам, которые совершают эту церемонию, это Прохождение Таможенного Досмотра…

Голос у него в голове говорил каким-то странным, таинственным языком, выражения были такими нелепыми, что это было почти мило… но смысл сказанного Эдди понял очень и очень отчетливо. Хотя лицо Эдди по-прежнему ничего не выражало, зубы его, больно стукнув, сжались, и он тихонько, зло присвистнул сквозь них.

Голос говорил, что игра окончена. Он еще даже из самолета не вышел, а игра уже закончилась.