— Меня Пётр зовут. Может, как-нибудь ещё меня вспомните, — сказал, хлопнул оставшуюся стопку и, не прощаясь, вышёл.

После паузы, достаточной для того, чтобы он скрылся, Гран поднялся и сказал негромко:

— Пошли.

Сгрёб деньги, схватил оба рюкзака наперевес и ринулся из кафе. Я с тоской глянула на нетронутую тарелку нашего кормильца — и забрала оставшиеся кусочки хлеба.

С рынка мы бежали. Уходили дворами и путали следы. Разменивали в киосках полтинники, покупая какую-нибудь мелочь. Гран постоянно оглядывался, был сосредоточен и стремителен. Но никто нас не настигал.

Мы покинули город так же спокойно, как въехали. И водитель иномарки, подобравшей нас, спрашивал, громко и усмешисто, куда мы и почему путешествуем таким образом.

— Я не могу вас понять, — говорил он. — Я вот комфорт люблю. Независимость.

— Так это и есть независимость, — отвечали мы. — Свобода. Идёшь, куда хочешь, спишь, где хочешь.

— Нет! Куда как лучше в своей-то машине.

— Собственность — это уже несвобода, — говорил Гран, и водитель смеялся.

У него был здоровый, чёрный джип, в котором было просторно, мягко и все звуки тонули в кожаной обивке салона бежевого цвета. Ехал он так, что асфальт не ощущался под колёсами вовсе и о заоконном пространстве удавалось забыть — проще говоря, он летел. В списке машин, о которых на трассе известно, что они не берут никогда либо в исключительных случаях, джипы стоят на первом месте. Но во всех правилах бывают исключения. Этот был как раз из них. На наш вопрос, куда и откуда он едет, он отмахнулся: «По сравнению с вами — дорогу перейти». Потом стал рассказывать о странах, где бывал. Он говорил много, как-то взахлёб, но неожиданно в его рассказах стали появляться дыры: будто забывая фразу, он замолкал, а после паузы продолжал с того же места.

На границе областей он остановился и сказал, откинувшись в кресле:

— Всё, дальше я не еду. Спать мне надо.

— Так вы не в Тюмень?

— Я в Сочи еду. Из Иркутска. Вот уже восемнадцать часов за рулём, побойтесь бога. С вами хорошо было болтать, но всему есть предел.

Мы послушно вышли из машины. Он потянулся, размялся. Дорога была пустая, небо вечернее, облачное. Я с тоской втянула сырой воздух.

— Вас угостить? — спросил, направляясь к кафе.

Мы уже накинули рюкзаки, но заколебались. Гран неуверенно пожал плечом и глянул на меня. Я подумала, что ему неудобно отказываться и он хочет, чтоб это сделала я.

— Нет, — сказала твёрдо. — Нам в Тюмень бы побыстрее.

— Ну, как хотите, — пожал плечами водитель и ушёл.

Мы вышли на трассу, но в этот вечер никуда больше не сдвинулись.

— Обернись, смотри им в глаза и про себя говори: «Стоп!»

— И что будет? — спрашивает Серёга, испугано взглядывая на меня.

— Всё зависит от твоего намерения, — отвечаю серьёзно. — Если оно у тебя сильное, машина перед тобой остановится.

— Просто сказать: «Стоп» — и всё?

Чувствую лёгкое раздражение. Рановато, мы только-только с ним вышли.

— Нет, ещё поднять руку. Понятно? — Неуверенно жмёт плечами. — Тогда пошли. Сумку лучше положи. Нет, не надо так далеко, потом не найдёшь. Положи рядом. Теперь оборачивайся к потоку, смотри водителям в глаза и говори: «Стоп!»

— Стоп, — произносит послушно Серёга.

— Не обязательно говорить вслух. Это твоя команда, ты её посылаешь, можно мысленно.