— Система мира — это ведь название следующей книги сэра Исаака Ньютона, которую мы ждём столько лет, третьего тома «Математических начал», если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. Однако я говорю о другом неоконченном труде — моём и вашем. Мы потеряли Софию-Шарлотту, а с ней и Пруссию. Я не хочу потерять вас и Британию. Вот что на кону.

— Так для того я и вызвала вас из Массачусетса! — воскликнула Каролина. — Я не могу управлять домом, разделившимся в себе между сторонниками Ньютона и Лейбница. Как немецкие и британские владения объединятся под одной державой, так должны объединиться немецкая и британская философия. И вы, доктор Уотерхауз, тот человек…

Однако Каролина обращалась к облаку брызг. Даниель Уотерхауз исчез. Она взглянула на аллею и увидела стремительно приближающуюся старуху. Та размахивала письмом. София, как всегда, двигалась драгунским шагом. Однако сад был велик, у Каролины оставалось ещё несколько мгновений, чтобы привести в порядок свои чувства. Она отвернулась к фонтану: если на её лице написано смятение, лучше Софии его не видеть. И всё же недавний разговор стал для неё куда меньшей неожиданностью, чем для среднестатистической европейской принцессы. Странные люди с загадочными посланиями и необычными просьбами приезжали к ней из Англии уже довольно давно. По большей части она плохо их понимала, потому что никогда не бывала по ту сторону Ла-Манша. Их с Георгом-Августом приглашали туда какие-то виги — трудно произносимое для немки слово; другие англичане, которых называли «тори», были категорически против. Впрочем, вопрос оставался чисто умозрительным, поскольку Георг-Людвиг не отпускал сына и невестку в Англию.

Высоко над головой, там, где напор фонтана уступал силе тяготения, Каролина видела сгустки воды, сохранявшие цельность даже после того, как остальная струя рассыпалась в пыль. Тёмные на фоне более светлых брызг, они рушились быстрее и с большей силой и в падении разбивались на сгустки поменьше, оставлявшие за собой длинные кометные хвосты. Эскадроны комет неслись к воде — гонцы с неведомыми вестями свыше.

Она прошла вдоль водоёма к тому месту, куда падала большая часть струи. Воздух полнился шипением и гулом, платье отяжелело от впитанной влаги. Каролина старалась проследить взглядом кометы. Ударяясь о пену, они издавали едва различимый звук, словно единичный возглас в толпе. Однако всё, что имели сообщить кометы, тонуло в водоёме. Когда пузырьки лопались и пена таяла, оставалась лишь наморщенная ветром гладь. Каролине подумалось, что вести по-прежнему там, и можно их прочесть, если достаточно долго смотреть на воду. Однако видела она лишь созвездие жёлтых крапинок на каменном дне.

— Нет, это точно подстроено!

— Доброе утро, бабушка.

София смотрела на монеты. В свои восемьдесят три она превосходно видела без очков, могла отличить орёл от решки и узнала профиль королевы Анны.

— Всюду эта мерзавка!

Принцесса Каролина промолчала.

— Символ, знак, — продолжала курфюрстина Ганноверская, — оставленный здесь кем-то из гадких заезжих англичан!

— Что, по-вашему, он означает?

— Всё зависит от того, что ты думаешь об английских деньгах, — отвечала София. — С тем же успехом можно спросить, стоят ли они хоть что-нибудь?

Слова Софии так странно перекликались с намёками упомянутого гадкого англичанина, что Каролина оторвала глаза от монет и заглянула курфюрстине в лицо. Смотреть ей пришлось немного сверху вниз, потому что София от старости усохла на несколько дюймов. Однако даже дряблость кожи, естественная в таком возрасте, лишь подчёркивала удивительную ясность её глаз.