В окошко удавалось рассмотреть немногим больше, чем в прорезь паранджи, а высунуть наружу руку и что-нибудь схватить было бы даже труднее. Да, экипаж катился на колёсах за упряжкой коней. Однако собак и вооружённых лакеев пришлось оставить дома — они разрушили бы иллюзию, будто в карете едет переодетая принцесса Каролина. Кучер надёжный, но ему могут приставить к виску пистолет; его могут сбросить с козел и схватить вожжи, и тогда Элиза окажется ещё беспомощней, чем в тот страшный день под Веной.

Тем не менее она довольно высоко оценивала свои шансы добраться до Мальборо-хауз. Расстояние — не больше полумили по прямой; надо только миновать узкие улочки, а дальше пойдут широкие Хей-маркет и Пэлл-Мэлл. Чем бы ни завершилась поездка, она будет недолгой; мучиться в деревянной парандже предстоит считанные минуты.

Всё началось неплохо: карета благополучно проехала по восточной стороне Лестер-филдс и двинулась на запад вдоль южного края площади. Отсюда была прямая дорога на Хей-маркет, но кучер повернул раньше; Элиза почувствовала, как экипаж круто сворачивает влево на Сент-Мартинс-стрит. В окошке паранджи мелькнул дом сэра Исаака Ньютона; напротив блеснуло пламя там, где ему быть не следовало, — кто-то разложил костёр на юго-западном углу Лестер-филдс, загородив выезд на Хей-маркет. И зажгли его только что: прежде чем запереться в ящике, Элиза внимательно оглядела площадь и ничего не увидела.

Не важно: с Сент-Мартинс-стрит было два выезда на запад. До первого они домчали в несколько мгновений, и кучер придержал коней, чтобы посмотреть, свободна ли дорога. Выглянула в окошко и Элиза. Менее чем в пятидесяти ярдах впереди она увидела нечто вроде кавалерийского эскадрона, несущегося во весь опор, чтобы преградить им путь. Ни знамени, ни барабанов, ни горнов у кавалеристов не было, как не было и мундиров, если не считать модный фасон своего рода установленной формой. Однако двигались они согласованно и явно повиновались одному человеку, одетому в чёрный плащ и сидящему на вороном коне.

Не успела Элиза что-либо ещё разглядеть или выговорить хоть слово, как кучер принял решение ехать по второй и последней улочке. Взметнулся и щёлкнул кнут, вызвав к жизни целый залп звуков: восемь пар подкованных копыт и четыре обитых железом обода устремились вперёд по булыжной мостовой; ящик заскрипел и запрыгал на рессорах. Теперь до кучера было не докричаться; Элиза могла стучать в потолок сколько влезет и вопить через решётку до хрипоты, а он бы ничего не услышал.

Да и что бы она сказала? Главная цель — поддерживать иллюзию. Добраться до особняка Мальборо — хорошо, поскольку иллюзию это укрепит, но несущественно. И уж точно не стоит ничьей жизни. Колесить бесцельно какое-то время — ничуть не хуже, а может, даже и лучше.

В конце улицы, там, где она уходила вправо, её ширина позволяла круто развернуть карету на всём скаку, что кучер и сделал. Карету занесло вбок, колёса ударились о бордюр. Ящик тряхнуло — два колеса на миг оторвались от мостовой, — затем постромки натянулись и повлекли его в новом направлении, на запад. Экипаж грохнулся на все четыре колеса. Элизу отбросило вправо, потом назад. В памяти осталось неприятное воспоминание о звуке, таком резком, что он достиг её слуха сквозь весь остальной шум. Это мог быть щелчок кнута или даже пистолетный выстрел. Однако Элизе помнилось, что он долетел из левого окна и больше походил на треск. Возможно, от удара сломалась спица. Возможно, надо было сказать кучеру, чтобы он больше не поворачивал вправо на такой скорости. А возможно, он сам всё слышал и не нуждался в советах.

Ненависть к ящику и страстное желание знать, что происходит, толкали Элизу выглянуть в окошко и посмотреть вперёд. Благоразумие требовало сидеть смирно. Лошади летели галопом. Приближалась Т-образная развилка, на которой кучеру предстояло свернуть вправо или влево. Элиза упёрлась ногами в противоположную скамью, руками — в стенки кареты, всем сердцем желая, чтобы кучер повернул влево.