- Многие считают объединяющей нитью веру.

Саркастически усмехаюсь в ответ на эти слова, прекрасно зная то самое будущее. которое возникло бы – и реально возникло, благо я ни разу не считаю первую часть своей жизни миражом – при помощи таких вот «объединителей».

- Такой жуткой грызни всех со всеми, этих вечных войн на уничтожение из-за любой мелочи, «ересью» называемой», было столько, что и мне не по себе становится. Я даже не хочу вспоминать творящееся вне Европы, местные народы бессмысленно жестоки по природе своей. Но и на привычных нам землях творилось настоящее безумие. Катары, альбигойцы, другие… Просто первые два течения и не столь далеки и хорошо запомнились. Миллион, Катарина! Может и больше, но миллион – самая скромная цифра убитых «еретиков», которые ничем толком не отличались от тех, кто затеял и осуществил проклятый землёй и небесами Альбигойский крестовый поход. И кстати, спасибо за невольное напоминание.

- О чём?

- Выкопать сгнившие кости Иннокентия III и сбросить их в обычную могилу. Хотя хотелось бы, конечно, в ближайшую выгребную яму. Причём сделать это показательно, с предварительным обоснованием, отчего и почему это вообще делается. Привязать его к тому, благодаря чему отцы-инквизиторы достигли теперешних омерзительных высот, будет весьма просто. Вот прямо сейчас это делать… рановато, зато после взятия Иерусалима – самое время. Этот выродок на Святом Престоле ведь сокрушался и лил крокодильи слёзы из-за того, что падение Иерусалима есть  «божественное возмездие за моральные слабости христианских князей». Пусть он и на том свете почувствует как я, Чезаре Борджиа, прозванный «сыном Антихриста» и «аптекарем сатаны», сын «Антипапы и богомерзкого развратника, своими бастардами наводнивший Рим» возвращением того самого Иерусалима плюну в наглые постные морды этим источающим елей из всех своих отверстий ублюдкам. Как живым, так и давно подохшим. После подобного… возвратСвятого Престола к прежним мерзким деяниям будет в принципе невозможен. Пусть в Авиньоне показывают всю степень гнилостности и разложения, которая только возможна.

Будь на месте Катарины Сфорца кто-либо иной, помимо совсем уж близкого круга, я бы не стал произносить подобное. Рано. А вот Львица Романии… она всем своим ранешним поведением, всё упрочняющимся союзом с Борджиа, а также складом характера шаг за шагом приблизилась к возможности быть «включённой в орбиту». Да и просто покрепче привязать к себе столь выдающуюся личность мне вот реально хотелось. У каждого человека есть слабости, я ни разу не исключение. Отсюда и определённая откровенность, своего рода финальный экзамен. Сумеет понять и хоть частично принять? Добро пожаловать. Нет… из этого тоже можно будет кое-что получить. Но не хотелось бы, право слово.

- Разрушение и созидание. Мне кажется, что без первого у тебя не будет сил для второго, оно как дрова, которыми поддерживается огонь внутри тебя. Это… страшно. И это же привлекает к тебе людей. Тех, кого ты уже собрал вокруг и кого ещё соберёшь. Они вообще знают о том, что ты сказал сейчас мне?

- Только самые близкие. Лукреция, Бьянка. Мигель… Отец узнает чуть позже, не хочу подвергать его лишним потрясениям раньше времени.

- И мне сказал. Почему?

- А ты, помимо всего прочего, ещё и герцогиня Миланская. Правительница. Потому должна понимать, что не раз случавшееся ранее безумие шло на пользу не побеждённым и даже не победителям, но иным врагам. Врагам полным и абсолютным, с которыми невозможно нормально договориться, не проиграв в итоге всё. Почему, ты думаешь, я до глубины души презираю Иннокентия III и ему подобных?

- Я не знаю. Но ты сейчас хочешь мне это сказать.

- Верно, хочу, - подтвердил я очевидное. – Иначе этого разговора не случилось бы.