Ваш распад ему чужд! Ему угодна лишь чистота! Добивайтесь ее! Отбросьте ложные убеждения! Добивайтесь Древа!

Обитатели Дворца внимали с уважением и сочувствием. Невозможно было понять, насколько глубоко доктрина друидов повлияла на них. Тем временем Дакав и Прютт начали рыть огромную яму под корнями дуба. Хала и Биллику к этому занятию не допустили, да они и не рвались, хотя наблюдали за взрослыми с пугливым интересом.

Приближенные Фалюша, в свою очередь, настояли, чтобы друиды приняли участие в их празднествах и познакомились с образом жизни тех, кого обвиняют в развращенности. Друиды неохотно покорились, но держались тесной группой и бросали неодобрительные замечания Халу и Биллике.

Гости Фалюша приняли проповеди по-разному. Скебу Диффани посещал все бдения с завидной регулярностью и в конце концов, ко всеобщему удивлению, объявил о намерении принять веру друидов. Он натянул черный балахон с капюшоном и присоединился к общине. Торрас да Нозза говорил о друидах со снисходительным презрением. Леранд Уибл, который раньше проявлял интерес к Биллике, в отвращении устранился. Марио, Этьен и Танзел пропадали где-то и редко встречались со спутниками. Наварх в раздражении рыскал по садам и паркам, бросая по сторонам неодобрительные взгляды. Хотя красота садов его поразила, поэт неодобрительно отзывался о творческих способностях Виоля Фалюша:

– Здесь нет новизны, все удовольствия банальны. Где подводные течения, противоборство инстинктов, озарения подсознания? Претенциозная роскошь, фальшивые пасторали, безмозглое ублажение желудка и половых желез.

– Может, вы и правы, – кивнул Джерсен. – Удовольствия Дворца бесхитростны. Здесь нет места трагедии. Ну и что с того?

– Ничего. В этом нет поэзии.

– Зато все гармонично. К чести Виоля Фалюша, он не падок на ужасы, садистские сцены, которые можно наблюдать повсюду, и предоставил слугам определенную степень свободы.

Наварх издал недовольное ворчание:

– Вы очень наивны. Наиболее экзотические удовольствия он припрятал для себя. Кто знает, что происходит там, за стенами? Он – человек, который ни в чем не знает середины. А что касается свободы… Эти люди – куклы, игрушки, сласти. Нет сомнения, что многие из них детьми были вывезены сюда из Кулихи – те, кого он не продал Маграбу. Молодость пройдет, и что тогда?

Что им тогда делать?

Джерсен лишь покачал головой.

– Не знаю.

– А где Игрель Тинси? – продолжал Наварх. – Где девушка? Что он с ней делает? Он получил ее в свою власть.

Джерсен сурово кивнул:

– Я знаю.

– Знаете, – хмыкнул Наварх, – но мне пришлось напомнить вам об этом. Вы не просто наивны – вы доверчивы и глупы. В точности как я сам. Она надеялась на защиту, а вы болтались по паркам и валяли дурака с остальными.

Джерсен подавил раздражение и мягко ответил:

– Если бы я знал, что предпринять, немедленно сделал бы что-нибудь. Я пытаюсь разузнать побольше.

– И что же вы узнали?

– Никто не представляет, как выглядит Виоль Фалюш. Он скрывается где-то в горах – не подступишься: на западе не пускают отвесные скалы, на востоке – непроходимые колючие заросли. Все прочие подступы охраняют. Меня тут же обнаружат и, будь я хоть журналист, хоть кто, уничтожат. Без оружия я не могу вступить в схватку. Придется потерпеть. Если я не увижу его здесь, во Дворце Любви, найду где-нибудь еще.

– И все ради вашего журнала, а?

– Чего же еще? – спросил Джерсен.

Они подошли к поляне друидов. Дакав и Прютт, как обычно, трудились под большим дубом и уже углубили яму настолько, что она скрывала с головой взрослого мужчину.