Граф покачал головой.

— О, сеньорита, неужели вы принимаете меня за глупца? Неужели я выгляжу таким простаком? Неужели я юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло? Нет, сеньорита! Я вовсе не так глуп. Мигель богат, а женщина, подобная вам, не будет против знаков внимания со стороны такого мужчины.

Тони смотрела на него в ужасе.

— Да как вы смеете!

— Сеньорита, я смею, — он схватил ее за руку своей железной рукой и притянул ее к себе. Тони отчаянно сопротивлялась, стараясь высвободиться, но он прижал ее к себе, и она оказалась во власти какого-то странного чувства. Дыхание ее участилось. Она ощущала слабый запах лосьона и жар его тела. Ей стало больно, когда он резко отвел ее руку, но больше всего ее беспокоили его губы, они были почти рядом с ее губами, он улыбался насмешливо, и в его глазах было презрение. — Итак, сеньорита, — тихо проговори он, — что вы скажете сейчас?

Тони чувствовала, что ее лоб горит, но она знала, что его отношение изменилось. Еще минуту назад он насмехался над ее попыткой освободиться, но в следующее мгновение в его глазах появилось странное выражение, и он прижал ее к себе еще сильнее. Тони показалось, что сердце ее остановилось. Он пристально смотрел на нее, покачивая головой, а затем с тихим восклицанием нагнулся к ней, и она почувствовала, как его губы обожгли ей рот.

Тони считала, что знает все о поцелуях, но сразу поняла, как была не права. Граф хорошо знал, что делает. Это прикосновение разбудило ее, и Тони почувствовала, что ее сопротивление стало слабеть. Вместо того, чтобы бороться, ей захотелось обхватить его шею руками и позволить ему делать с ней все, что он хотел. Куда делся надменный граф делла Мария Эстрада? Место его занял просто человек. Когда Тони уже почти забыла его презрение к ней, он вдруг отшвырнул ее от себя, и его губы искривились в жестокой улыбке.

Тони с трудом удержалась на ногах, а граф продолжал смотреть на нее с насмешливой улыбкой.

— Итак, сеньорита, — проговорил он резко, — все обстоит именно так, как я и думал. Мои ласки вовсе не вызывают у вас неприятного ощущения.

Тони закрыла лицо руками.

— Уходите, — проговорила она дрожащим голосом. — Уходите.

Граф выпрямился и не спеша пригладил волосы.

— Я уйду тогда, сеньорита, когда буду готов это сделать. А вы теперь уже не можете отрицать, что я доказал свою правоту.

Тони посмотрела на графа.

— Какую именно?

— То, что вы слабы и несдержанны в чувствах! — Он выну портсигар и медленно закурил. Затем он посмотрел на Тони сквозь облачко голубого дыма. — Тем не менее, я не могу отрицать, что вы, как бы это сказать, красивая женщина, — он говорил безразличным тоном и смотрел на нее оценивающим взглядом. — Может быть, вам и не нужно было так уж стараться, чтобы привлечь Мигеля.

— Я вообще не старалась! — Тони сжала кулаки. — Ради Бога, оставьте меня в покое! Я не хотела сюда приезжать, и я уеду, как только смогу! — Она выпрямилась. — И не думайте, что если я завишу от вашего гостеприимства, вы смеете вести себя, как вы хотите.

Он рассмеялся, как будто сказанное ею показалось ему забавным.

— Сеньорита, вы просто уникальны! Вы ожидаете, что я вам проверю, когда сам Мигель де Каль рассказал мне, как вы старались, чтобы он вошел в вашу комнату…

— Что вы говорите! — ужаснулась Тони.

— Да, вот именно, и не пытайтесь отрицать это. Разве я не был свидетелем происшествия, участницей которого вы были в Лиссабоне? Очевидно, это опять была ошибка? У вас богатое прошлое, сеньорита! Но вы не удовлетворились тем, что уже сделали, и явились сюда в роли невесты моего племянника.