Она взглянула на часы. Только что пробило полночь, до прихода слуг оставалось семь часов и не более восьми до того, как Франческа встанет и обнаружит записку.

Открыв дверь комнаты, она постояла немного, прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь посторонний звук, а затем взяла свои чемоданы и жакет и положила конверт, адресованный Франческе, в карман. Крадучись, она прошла по коридору, миновав спальню графини, и спустилась по лестнице. Без света все казалось незнакомым и призрачным, и только по памяти она смогла найти дорогу. В холле на столике тускло горела лампа, и она положила конверт на медный поднос подле нее. Затем она открыла дверь в коридор, а потом и наружную дверь дома.

Двор был пуст, и только откуда-то издалека доносился лай собаки, которая, наверное, услышала ее шаги. Стараясь держаться на всякий случай в тени, Тони направилась к гаражу. Она знала, что шофер не запирает гараж, и взять одну из машин не составляет труда.

Дверь гаража представляла значительные трудности. Она скрипела на петлях, и Тони застыла в страхе, услышав этот звук. Но кроме лая собаки, других посторонних звуков не было слышно. В гараже стоял огромный лимузин, в котором изредка ездила графиня, так стоял также запыленный лендровер, которым пользовалась прислуга для поездок за покупками в Перейру. Хотя брать машину без спроса Тони было неприятно, она решила воспользоваться лендровером, менее шикарным из двух машин. Ключ зажигания был на месте, но двигатель оказался капризным, и ей не сразу удалось завести машину. От нервного напряжения руки ее дрожали, когда она выезжала из гаража, направляясь по перекидному мосту прочь от замка.

Сориентировавшись, Тони повернула на восток, к Перейре. Эстрада была всего лишь рыбацким поселком, а в Перейре она сможет легко затеряться.

Лунный свет заливал дорогу, но ей все равно было немного страшно. Она никогда раньше не ездила ночью, да и вообще не водила машины с тех пор, как разбились в катастрофе ее родители. И что она будет делать, если лендровер сломается или кто-нибудь попытается остановить ее? Она попыталась отвлечься от неприятных мыслей, подумав о чем-нибудь другом, например, о Лондоне. Совсем неплохо было бы вновь оказаться в своей комнате, которую владелица обещала оставить ей за чисто символическую плату. Она сможет вновь повидаться со своими подругами. Даже в агентстве, может быть, будут рады ее видеть.

И только щемящая боль в сердце предупреждала ее, что не все будет просто. Нелегко будет забыть Эстраду, замок, графиня, Франческу — и Рауля.

Тони испытывала острое чувство потери, когда думала о Рауле, о том, как он отреагирует, узнав, что она уехала. Он недооценил ее, если решил, что она смирится и будет покорно ждать, пока он придет и овладеет ею. Она с горечью улыбнулась. Овладеет! Какое странное слово — несовременное, совсем не подходящее для графа.

Дорогу перед самой машиной перебежал кролик, и Тони так испугалась, что резко повернула руль, чуть не свалив лендровер в кювет. Это встряхнуло ее, вернув к реальности. Нельзя отвлекаться, когда ведешь машину. На то, чтобы раскаиваться и сожалеть, у нее скоро будет много времени.

Приближалась Перейра, и Тони снова бросила взгляд на часы. Было только половина третьего, и первый поезд мог пойти не раньше, чем через четыре часа. Она подъехала к вокзалу и поставила машину в стороне в надежде на то, что полицейские поленятся идти к ней и спрашивать, что она тут делает в такую рань. Пальцы ее, так долго сжимавшие руль, онемели и плохо слушались, когда она закуривала сигарету.

Ничто так не мучительно, как долгие бессонные часы перед восходом солнца, проведенные в раздумьях. Весь мир как будто спит, только она бодрствует. Тони наблюдала, как солнце медленно окрашивало небо розовым светом, и почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы. Наверное, она в последний раз видит восход солнца в Португалии.