— А Косовская битва здесь? — совсем тихо спросил Марк-Алем.

Архивариус широко открыл глаза.

— Та древняя, тысяча триста восемьдесят девятого года, против объединенных Балкан?

— Именно, — сказал Марк-Алем.

— Наверняка где-то тут. Подожди немного.

Он повернулся спиной и исчез между шкафами, едва ли не разваливавшимися от тяжести своего содержимого, чтобы найти сотрудника, работавшего в этой комнате. Он быстро вернулся вместе с ним.

— Здесь примерно семьдесят снов, увиденных на рассвете того фатального дня, — пояснил архивариус, глядя то на Марк-Алема, то на обслуживающего этот отдел сотрудника, кивавшего в знак согласия сухощавой головой.

— Их должно было быть больше, но значительная часть, скорее всего, утрачена, — проговорил сотрудник тонким голосом. — И даже из тех, что сохранились, часть представлена обрывочно, как уж получилось записать в спешке рано утром.

— Вот как?! — воскликнул Марк-Алем, не сдержавшись. Дома он часто слышал разговоры об этой битве.

— И главное сновидение тоже выбрали в спешке, чтобы успеть доставить в шатер султана на рассвете, — продолжал сотрудник.

— Они даже успели выбрать главное сновидение? — изумился Марк-Алем.

— Без сомнения. А как же иначе?

— И оно находится здесь?

— Нет, оно в комнате главных сновидений, вместе с остальными.

— Мы пойдем и туда, не переживай, — сказал архивариус.

Сотрудник стоял рядом в ожидании. У Марк-Алема создалось впечатление, что о битве, произошедшей пятьсот лет назад, он рассказывал как о чем-то, что случилось на прошлой неделе. Словно прочитав его мысли, архивариус тихо пояснил:

— Папка с делом Косовской битвы одна из самых запрашиваемых здесь.

— В самом деле?

— Именно за ней часто приходят высшие руководители Табира и даже иногда люди, присланные сверху. Ты спрашиваешь почему? — он еще больше понизил голос, хотя сотрудник уже отошел в глубь комнаты. — Политика по отношению к России и к славянам в целом — вот одна из причин. Как только наступает охлаждение отношений с Москвой или начинаются волнения на Балканах, все несутся за этой папкой. Есть еще и другая причина, — продолжал он. — Но такая, что лучше о ней не знать ни мне, ни тебе…

Уже во второй раз Марк-Алем слышал что-то о загадке, таившейся в Косовской битве. Много лет назад на ужине у Визиря он слышал, как вскользь упоминали эту тайну, но был тогда слишком маленьким и ничего не понял.

Архивариус подал знак сотруднику, чтобы тот подошел.

— Хотите, чтобы мы открыли шкафы с папками? — спросил тот.

— Не сейчас, — ответил архивариус. — Мы вернемся через некоторое время, верно? — повернулся тот к Марк-Алему. — Мы пока осмотрим весь Архив, а затем ты можешь вернуться и сидеть здесь сколько хочешь.

Они вновь вышли в галерею, в которой голос архивариуса дробился из-за эха.

— Теперь… перь… посмотрим… от… рим… от… от… от… рим… археосны… сны… османские… анские…

— Что? — переспросил Марк-Алем, когда они вошли в дверь и к архивариусу вернулся его обычный голос.

— Древние османские сновидения, — ответил тот. — Изначальные сновидения, как называются сновидения основателей империи, или археосно-видения, как выражаются ученые.

— Неужели они сохранились? — спросил Марк Алем.

— В некотором смысле да, — сказал архивариус, — насколько могут сохраниться древние рисунки на стенах.