Несмотря на тот факт, что едем в храм божий, дядька аккуратно упаковал все изобилие, подготовленное для лечения, и погрузил в пролетку. При этом пояснил:

— На обратном пути будет, чем перекусить. Да и жажду утолить пригодится.

Как только удобно устроился в пролётке, в голову пришла мысль, которую я и озвучил:

— А зачем мы едем в церковь?

Дядька ухмыльнулся:

— Хуже точно не будет. Наверное.

Это его добавленное «наверное» слегка напрягло. Темнит он, что-то не договаривает. Но вроде зла от него не было. Значит, доверимся, а там, как бог даст.

Не сильно торопясь, выехали из города. День был ясный, и я, слегка пригревшись на солнышке, даже потерялся, окунувшись в окружающую благодать. Поймал состояние души, когда хочется обнять весь мир. Всегда почему-то поневоле радовался моменту, когда природа просыпается после зимы, и все вокруг начинает покрываться зеленью. Казалось, это пробуждение жизни наполняет организм непонятной энергией, благодаря которой реально хочется взлететь. Так и кайфовал до самого конца пути. Когда подъехали к небольшой церквушке, расположенной почти посредине небольшого селения, затерянного в густых лесах, я с трудом вышел из состояния полной расслабленности и с неохотой покинул пролетку. Дядька, продремавший большую часть пути, бодро спрыгнул на землю и энергичным шагом направился почему-то не к храму, а к расположенному недалеко от него домику, велев при этом ждать его тут.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как ему навстречу выскочила не лающая, а буквально визжащая дворняга совсем скромного размера. Она растопырилась и люто смотрела исподлобья, будто боксер на битве взглядов перед соревнованием.

Зрелище было настолько прикольное и напоминающее незабвенных слона с моськой, что я поневоле начал улыбаться. А когда собачонка как-то поперхнулась и на секунду обиженно замолчала (при этом расставив немного шире лапы и ещё больше нагнувшись), я захохотал во весь голос.

На шум, издаваемый дворнягой, из дома вышел старенький, весь седой батюшка, который был одет в ветхую потертую сутану. В адрес собаки он негромко произнес:

— Мляка, прекрати орать и иди воюй со своими мышами. После этого подошёл к дядьке Тимофею, и они обнялись.

— Рад тебя видеть, сынок, — произнес батюшка, немного отстранился и несколько раз перекрестил дядьку.

— И я тебя рад видеть, отец Сергий, — ответил дядька и низко ему поклонился.

— Зови своих спутников. Пойдём в дом. Покормлю вас, чем бог послал, — мелодично проговорил батюшка.

— Прости нас, бестолковых, что прибыли в неурочный час. Но некогда нам рассиживаться. По делу приехали, помощь твоя нужна, — с этими словами дядька наклонился к уху старика и что-то зашептал.

— Даже так? — Удивился батюшка и направился ко мне.

Подошёл, можно сказать, вплотную и вгляделся в моё лицо ясным, чистым взглядом.

— Как будто в душу заглянул, — поневоле пронеслась у меня в голове мысль.

Буквально пару секунд смотрел, а потом произнес:

— Пойдём со мной.

Затем повернулся к дядьке и велел:

— Ты здесь жди, я позову, если понадобится.

Внутри храма, сразу возле входа, он взял горящую свечу и от её пламени зажёг ещё несколько. Попросив меня подождать минуту, ушёл. Обогнув алтарь, буквально сразу вернулся с довольно массивным стулом, который поставил рядом с алтарем. После этого жестом позвал меня к себе и произнес, указывая на этот стул:

— Сядь, закрой глаза и расслабься. Постарайся ни о чем не думать.

Легко сказать — ни о чем не думать. Как назло, в голове появилось множество вопросов:

— Почему он меня усадил на стул, если в храме прихожанам положено стоять? Интересно, что он собирается делать?

Стараясь очистить мозги от вала вопросов, я не заметил, как впал в состояние непонятного транса, и начал слышать тихий шёпот, из которого начал вычленять отдельные слова:

— Программа… Воспринять… Память…

Шёпот стал нарастать, а голова — слегка побаливать.