|
Это сигнал — жертва приближается. Они выходят из машины. Следуют за ним до кинотеатра. Вплотную. И прямо тут, при свете огней и на глазах нескольких сотен свидетелей, они его убивают. У него практически нет ни одного шанса. Он получает двадцать пуль из четырех или пяти автоматов. Падает, они бегут к машине и исчезают — и попробуй только пришить им это дело! У каждого заранее готово алиби, причем стопроцентное, видели их в течение всего лишь нескольких секунд, причем люди, напуганные до полусмерти и не понимающие, что происходит. И шанс привлечь их к суду практически равен нулю. Конечно, полиция знает, чьих рук дело. Их задерживают, допрашивают, а потом по распоряжению суда эти типы оказываются на свободе. Их нельзя обвинить. О да, свое дело они знают! Впрочем, ты и сама все прекрасно знаешь и понимаешь. И если уж затевать такое, надо действовать, как эти гангстеры, как тот тип из Сан-Франциско, который прошел уже через два судебных разбирательства, а все еще торчит за решеткой, и как его прищучить, никто не знает.
— Побольше наглости? — Да, побольше наглости. Это единственный способ. — Но если мы его пристрелим, несчастного случая не будет. — Да, верно. Поэтому стрелять мы в него не станем, но я хочу, чтоб ты вдолбила себе в голову сам принцип. Побольше наглости. Это единственный шанс выйти сухим из воды. — Но тогда как? — Вот как раз к этому я сейчас и подошел. Еще один порок твоей идеи с бассейном в том, что тут не светят деньги. — Но они же должны заплатить! — Должны, но весь вопрос — сколько. Самые большие деньги получают по полису, страхующему от несчастных случаев на железной дороге. То, что люди считают зонами повышенной опасности, вовсе таковым не является. Они очень быстро скумекали, начав заниматься страховым бизнесом. Я хочу сказать, люди всегда считают или до недавнего времени считали поезда и железные дороги очень опасными, но статистика показывает, что в железнодорожных катастрофах погибает не так уж много народу. И страховые компании строят на этом свою политику, продают клиенту полис по высокой цене, учитывая, что он всегда немного беспокоится перед тем, как сесть в поезд. А компании все это обходится недорого, поскольку пассажир, как правило, благополучно добирается до места назначения. За несчастный случай на железной дороге выплачивают двойную страховку. Вот где настоящие деньги! И не надо накручивать и выдумывать черт-те что. Вот где наш шанс! Если обтяпаем дело, нам светит получить больше пятидесяти тысяч. А если обтяпаем чистенько, то они выплатят наличными, никуда не денутся, не думай. — Пятьдесят тысяч долларов? — Что, недурно? — Еще бы! — Лучше скажи здорово, пока я сам не сказал. Зря я, что ли, столько лет копаюсь в этом дерьме? Значит, так: твой муж будет знать все об этом полисе и одновременно не узнает ни черта. Он запросит его в письменном виде и одновременно нет. Он оплатит его своим собственным чеком и одновременно не оплатит. С ним произойдет несчастный случай, и одновременно это будет не несчастный случай. Он сядет в поезд и одновременно не сядет в него. — Что ты мелешь? — Узнаешь со временем. Первым делом надо уговорить его подписать полис. Я лично его продам ему. Только на самом деле не продам. Во всяком случае, не совсем. Возьму его в оборот, запудрю мозги, как обычно делаю с каждым перспективным клиентом. И еще — мне нужен свидетель. Поимей это в виду. Кто-то, кто будет слушать, как я его уламываю. Я докажу ему, что он будет застрахован от всего, что может случиться с его автомобилем, но что ни один из пунктов не предусматривает охраны его собственного здоровья и жизни. Буду долбить ему… ну, нечто вроде: «Жизнь человека дороже, чем машина». — Ладно, допустим, он купится. |
