— Но как он мог это знать?

— Как? С помощью самого следователя Формери. Следствие велось при открытых настежь дверях! И можно считать достоверным, что убийца скрывался среди присутствующих, служащих отеля или журналистов, когда следователь послал Огюста Бедо в его мансарду, чтобы тот принес курительный прибор. Бедо поднялся наверх. Преступник последовал за ним и нанес удар. Вот и вторая жертва.

Никто больше не возражал. Драма восстанавливалась во всех подробностях, поражая правдоподобностью и точностью деталей.

— А третья? — спросил Валенглей.

— Этот уже подставился сам. Видя, что Бедо не возвращается, Чемпэн, которому не терпелось поскорее самому осмотреть курительный прибор, пошел за ним вместе с директором отеля. Захваченный убийцей, когда директор оставил его в мансарде, он был похищен им, уведен в одну из комнат и убит.

— Но почему он позволил вот так утащить, повести себя за руку человеку, о котором знал, что тот — убийца господина Кессельбаха и Гюстава Бедо?

— Не знаю, так же как мне неизвестна комната, где было совершено это преступление, так же, как не могу предположить, каким действительно волшебным способом виновный смог улизнуть.

— Была речь, — спросил господин Валенглей, — о двух маленьких этикетках?

— Да, одну обнаружили в шкатулке, которую Люпэн отослал назад; вторая найдена мной и находилась, несомненно, в кожаном конверте, похищенном убийцей.

— Итак?

— Итак, в моих глазах они ничего не значат. Значение зато имеет число «813», начертанное господином Кессельбахом на каждой из них; его почерк в данном случае установлен.

— И значение этого числа?

— Остается тайной.

— И тогда?

— И тогда я опять вынужден сказать, что ничего об этом не знаю.

— У вас не было подозрений?

— Никаких. Двое из моих людей живут теперь в одной из комнат отеля Палас, на том этаже, на котором нашли тело Чемпэна. По моим указаниям они наблюдают за всеми, кто находится в гостинице. В числе оставивших ее лиц виновника не было.

— Никто не звонил по телефону во время резни?

— Звонили. Кто-то из города звонил майору Парбери, одному из четверых постояльцев со второго этажа.

— И этот майор?

— За ним теперь наблюдают мои люди; до сих пор ничто не свидетельствовало против него.

— В каком же направлении вы намерены вести розыск?

— О! В весьма определенном. По-моему, убийца — из числа друзей или знакомых супругов Кессельбах. Он шел по их следам, знал их привычки, ему была известна причина, по которой господин Кессельбах оказался в Париже. По меньшей мере, он подозревал, как важны его планы.

— Следовательно, это не профессиональный преступник?

— Нет! Тысячу раз нет. Преступление было совершено с неслыханной ловкостью и дерзостью, но привели к этому только обстоятельства. Именно в окружении четы Кессельбах, повторяю, и надо его искать. И доказательство — что убийца Кессельбаха покончил с гостиничным слугой только потому, что тот завладел курительным прибором; а Чемпэна убил потому, что секретарь знал о существовании этого футляра. Вспомните, как разволновался Чемпэн, услышав описание этого предмета. Чемпэн первым и разгадал секрет этой драмы. И если бы он увидел футляр, все стало бы сразу ясно. Неизвестный это сразу понял и устранил Чемпэна. Мы не знаем теперь ничего кроме его инициалов — «Л» и «М».

Он еще подумал и произнес:

— И еще одно доказательство, дающее ответ на один из ваших вопросов, господин премьер-министр. Полагаете ли вы, что Чемпэн последовал бы за этим человеком по кулуарам и лестницам гостиницы, если не был с ним знаком?

Факты нагромождались друг на друга.