— Прощай, барон, подумай до вечера. Камера — отличная советчица.

Сернин столкнул своего пленника с люка и поднял створку. Как он и ожидал, внизу, на ступеньках лестницы уже никого не было. Он стал спускаться, оставив за собой открытый люк, как будто собирался вернуться. За двадцатью ступеньками начинался кулуар, который господин Ленорман и Гурель прошли в противоположном направлении. Он вступил в него и внезапно вскрикнул. Впереди, чувствовалось, кто-то был.

Сернин включил электрический фонарик. Подземный ход был пуст.

Тогда он взвел курок револьвера и громко сказал:

— Тем хуже для тебя! Буду стрелять!

Ответа не было. Ни малейшего шума.

«Мне это, вероятно, почудилось, — подумал он. — Это создание стало для меня наваждением. Давай! Если хочешь добраться до выхода, надо поторопиться… Ямка, в которой лежит сменное платье, уже близка… ты берешь пакет — и партия сыграна. Да какая партия! Одна из лучших в карьере Люпэна!»

Он наткнулся на открытую дверь и остановился. Справа находилась выемка, та самая, которую господин Ленорман выкопал, чтобы избежать прибывавшей воды. Он нагнулся и направил сноп света в эту выемку.

— Ох! — воскликнул он с дрожью. — Не может быть! Дудвиль, наверно, оставил пакет немного дальше.

Но не к чему было искать, всматриваться во тьму. Пакета на месте не было. Как не было уже у него сомнения в том, что его забрало то самое таинственное существо.

«Жаль, жаль… Все складывалось так удачно… Вся история пошла по естественному пути, я мог с уверенностью достигнуть цели. Сейчас задача в том, чтобы побыстрее испариться… Дудвиль во флигеле… Отступление обеспечено… Шутки в сторону — надо поспешить и продолжить, если можно, дело… А потом мы займемся им… Пускай он побережется моих когтей, этот чертов некто…»

Но новый возглас вырвался у него вскоре — возглас отчаяния. Он добрался до второй двери, и она, последняя перед флигелем, была заперта. Он попытался с размаху ее высадить. Дверь не поддавалась. Делать было нечего.

«На этот раз, — подумал он, — я действительно погорел».

Сернин устало опустился на землю. Он еще раз убедился в своей слабости перед лицом таинственного существа — сообщника барона. Альтенгейм был не в счет. Тот, другой, творение безмолвия и мрака, — тот, другой, его подавлял, путал все его комбинации, лишал его сил коварными, дьявольскими выпадами.

Он был побежден.

Вебер скоро найдет его здесь, в пещере, — загнанного, подобно дикому зверю.

II

«О нет, нет! — подумал он вдруг, встрепенувшись. — Если бы был только я — возможно. Но есть еще Женевьева, Женевьева, которую этой ночью надо спасти… В конце концов, ничто еще не потеряно… Если тот, другой сумел ускользнуть — значит где-то здесь есть еще один выход. Ничего, Вебер с его бандой меня еще не схватили!»

Он уже снова осматривал туннель, с фонариком в руке исследовал кирпичи, из которых местами состояла кладка, когда до него донесся крик — ужасный, устрашающий, заставивший его задрожать от мучительной тревоги.

Этот вопль донесся со стороны люка. И он вспомнил вдруг, что оставил люк открытым, когда еще был намерен возвратиться в виллу Глициний. Сернин поспешил обратно, вошел в первую дверь. Фонарик между тем погас, и он почувствовал что-то, скорее — кого-то, кто коснулся его колен, ползком пробираясь вдоль стены. Тут же у него возникло ощущение, что это существо мгновенно исчезло, провалилось неведомо куда.