— Хорошо, капитан. — Она повернула ко мне голову и сказала мягким хрипловатым контральто: — Доктор Кэпек хотел, чтобы вы просто расслабились в течение нескольких часов и посмотрели пленки. А я буду отвечать на вопросы.

Я вздохнул.

— Слава тебе, господи. Наконец-то хоть один человек готов отвечать на вопросы!

Она ничего не сказала, а просто с некоторым усилием подняла руку и тронула какой-то переключатель. Свет в помещении погас, и перед моими глазами возникло озвученное стереоизображение. Я сразу узнал того, кто был в центре — как узнал бы его, впрочем и любой из миллиардов поданных Империи — и только тут я наконец понял, как грубо и жестоко Дэк Бродбент провел меня.

Это был Бонфорт.

Тот самый Бонфорт, я имею в виду — достопочтенный Джон Джозеф Бонфорт, бывший Верховный Министр, глава лояльной оппозиции и глава коалиции Экспансионистов — наиболее любимый (и наиболее ненавидимый) человек во всей Солнечной Системе.

Мое пораженное сознание заметалось в поисках разгадки и, наконец, пришло к единственному, как мне казалось, логическому выводу. Бонфорт пережил три попытки покушения, по крайней мере, два раза из трех он спасся чудом. А если предположить, что никакого чуда не было? Может быть все они были успешными — просто милый старый дядюшка Джо Бонфорт каждый раз оказывался совсем в другом месте?

Таким способом можно перевести кучу актеров.

Глава 3

Я никогда не лез в политику. Отец всегда предупреждал меня: «Держись от этого подальше, Ларри», — печально говорил он. — «Известность, которая приобретается таким путем — нехорошая известность. Простой народ ее не любит». Я никогда не участвовал в голосовании, даже после того, как была принята поправка 98-го года, дававшая возможность голосовать людям кочевых профессий (к которой, естественно, относится и моя).

Тем не менее, если у меня и были какие-либо политические склонности, то уж никак не к Бонфорту. Я считал его опасным человеком и вполне возможным предателем человеческой расы. Поэтому мысль о том, что меня должны убить вместо него — как бы это выразиться — была мне неприятна.

Но зато, какая роль!

Как-то раз мне довелось играть главную роль в «Д'Эгло», да еще дважды я играл Цезаря в пьесах, заслуживающих этого названия. Но сыграть такую роль в жизни — что же, теперь я могу понять, как один человек ложится вместо другого под гильотину, только ради того, чтобы на несколько мгновений получить возможность сыграть совершенно исключительную роль, ради того, чтобы создать высочайшее, выдающееся произведение искусства.

Было интересно узнать, кто же из моих коллег не смог устоять перед искушением в трех предыдущих случаях. Одно было ясно, они были настоящими артистами, хотя именно их полная безвестность более всего способствовала успеху перевоплощения. Я попытался припомнить, когда состоялись покушения на жизнь Бонфорта и кто из актеров, способных сыграть такую роль, умер или пропал из поля зрения в это же время. Но это было бесполезно. И не только потому, что я не был уверен в том, что точно помню все перипетии современной политической жизни, но и потому, что актеры и просто так довольно часто выпадают из поля зрения: в нашей профессии даже лучших из нас подстерегает множество случайностей.

Тут я поймал себя на том, что внимательно слежу за прототипом.

Я понял, что смогу сыграть его. Дьявол, да я смог бы сыграть его, даже если бы одна нога у меня была бы в ведре, а за спиной горела сцена. Начнем с того, что никаких проблем с телосложением не было: мы с Бонфортом могли бы спокойно обменяться одеждой, при этом на ней не образовалось бы ни одной морщинки. Эти наивные конспираторы, которые завлекли меня сюда обманом, сильно преувеличивали важность физического сходства, потому что оно ничего не значит, если не подкреплено искусством — и ни к чему, если актер достаточно компетентен.