| Нет! я однажды только испытал такое путешествие, да и то не рад был жизни. Сидя в огромном этом ящике, едваедва подвигающемся вперед, я воображал, что нахожусь в лазаретной фуре... В самом деле, молчаливые мои спутники походили на больных, которых везут в гошпиталь, и одно только разноголосное их храпенье, когда они спали, свидетельствовало о том, что я еду не с покойниками. - Полно, братец! - прервал я молодого Р. - Qui dit trop, ne dit rien (Кто много говорит, тот не говорит ничего (франц.]). Я не езжал в русских дилижансах, но иностранные довольно мне известны. Правда, что они двигаются немного медленно, но медленность эта вознаграждается такими выгодами, которые едва ли можно найти в России. - А чем бы именно? - спросил Р. - Приятным обществом, весьма нередко встречаемым в иностранных дилижансах, отвечал я. - Мне неоднократно случалось путешествовать в Германии, и скажу беспристрастно, что не проходило ни одного раза, чтоб не познакомился я с каким-нибудь человеком, занимательным по уму, просвещению или по крайней мере по оригинальности. Иногда встречались и такие знакомства, которых приятное впечатление и теперь, по прошествии десяти с лишком лет, не изгладилось еще из моей памяти. - Скажи лучше, из твоего сердца, подхватил Р.- Мне очень известно романическое твое воображение и страсть везде искать оригиналов, а таким тебе кажется даже тот, у кого кафтан необыкновенного покроя или криво застегнут. Длинная коса или запачканный табаком камзол достаточны, в твоих глазах, для того, чтобы поставить человека на степень оригинала, - и я нимало не сомневаюсь, что таких оригиналов ты находил в Германии много. Если же, вдобавок, случай привел сидеть тебе напротив или подле какой-нибудь круглоликой немочки, то не удивительно, что путешествия в Германии оставили приятное в тебе впечатление. Все засмеялись; я закраснелся, посмотрел на часы, - и мы разошлись, не решив задачи: какие дилижансы лучше, наши или иностранные? На другой день обыкновенная утренняя моя прогулка нечаянно довела меня до Мясницкой. Проходя мимо конторы дилижансов, я увидел карету, готовую отправиться в путь. Не знаю, вчерашний ли разговор побудил меня обратить особенное на нее внимание, или по другой какой причине, - довольно, что я очутился в конторе с твердым намерением ехать в Петербург. - Много ли пассажиров? - спросил я у управляющего. - В дилижансе занято одно только место, - отвечал он, - да вряд ли и будет более, потому что чрез час он должен отправиться, а никто не является. Известие, что дилижанс пуст, почти отбило у меня охоту к путешествию; но сам не знаю почему, я вдруг решился записать свое имя и поспешил домой, чтоб приготовиться к отъезду. Не прошло еще часу, как я уже опять находился на Мясницкой. Сопутник мой, закутанный в большом плаще, ожидал минуты отправления; мы сели в карету, ямщик ударил по лошадям, - и вот мы уже на пути к Петербургу. Вы, верно, ожидаете, что дорогою приключилось со мною что-нибудь необыкновенное, достойное моего по вествования, а вашего любопытства? Если так, то вы в совершенном заблуждении. Мы доехали до столицы Севера без малейшего приключения; лошади везде были готовы, дорога была прекрасная, ничего в экипаже не ломалось, - одним словом, я удостоверился, что дилижансы наши если не лучше, то по крайней мере не хуже иностранных. Но если и не встретилось со мною никакого происшествия, выходящего из обыкновенного порядка, то в замену сего знакомство с моим товарищем и рассказы его показались мне столь занимательными и необыкновенными, что по приезде в Петербург я немедленно написал в подробности все слышанное мною. Садясь в дилижанс, я быстрым взором окинул моего спутника. Он показался мне человеком лет пятидесяти. Широкий плащ, которым он был закутан, препятствовал мне рассмотреть все черты лица его; но пламенные черные глаза являли душу пылкую и твердую, а густые навислые брови и глубокие морщины на высоком челе показывали мужа, испытанного горестями и несчастиями. |
