– А я вам еще в Каире это советовал, – отозвался Блюмберг, протягивая собеседнику пачку «Кэмела».

Голубков глубоко затянулся и, помолчав, спросил:

– Так кто же этот таинственный господин Икс? Есть у вас какие‑нибудь предположения?

– Да, есть. Из чего я исходил? Точную дату начала операции Пилигрим назначил на следующий день после убийства Профессора. Вы помните, надеюсь, план действий, который Пилигрим предложил Рузаеву во время их первой встречи в Грозном. Захват станции, минирование, предъявление ультиматума Президенту и правительству России. Это – время: переговоры, согласования, консультации. Вся ночь с воскресенья на понедельник и большая часть понедельника. Дольше оставаться на захваченной станции рискованно. И Пилигрим вполне отдает себе в этом отчет.

Значит, день ухода – понедельник, двадцать седьмое апреля. Открою вам, полковник, небольшой секрет. Мои компаньоны в Лондоне – лучшие хакеры Европы. Я дал им задание прогнать через свои машины всю информацию, которая может иметь отношение к этому дню. Защиту компьютеров президентской администрации они не смогли вскрыть. А код российского МИДа взломали. И вот что выяснили. Во вторник утром в Ванкувере состоится секретное совещание по проблемам НАТО. С участием России. Не на высшем, разумеется, уровне, но на очень высоком. Россию будет представлять делегация из пятнадцати человек. Вылет из Москвы в понедельник утром. Предусматривается остановка в Мурманске для встречи руководителя делегации с мурманским губернатором и командующим военным округом. В семнадцать тридцать – вылет в Канаду. А теперь – главное… Вы хорошо сидите, полковник? Не свалитесь?

– Не тяните из меня жилы, Доктор, – попросил Голубков.

– Извините, не буду. Так вот, главное. Среди экспертов, членов делегации, некто Деев Геннадий Степанович. Он же Пилигрим, он же Взрывник. Включен в список по личному распоряжению руководителя делегации. Этим же распоряжением оформлены служебный загранпаспорт и виза. Копия факса у нас есть. Но я не рискнул передавать ее на ваш компьютер.

– Кто руководит делегацией? – с неожиданной хрипотцой в голосе спросил Голубков.

Блюмберг извлек из кармана изящный черный блокнот и тонкую золотую авторучку. На чистой странице блокнота написал фамилию и молча показал Голубкову.

– Вы с ума сошли! – только и сказал Голубков.

Блюмберг вырвал листок и поднес к его краю пламя зажигалки.

– Вы не первый, кто назвал меня сумасшедшим, – ответил он, следя, как огонь уничтожает надпись. – Крэйзи. А вы уверены, что это я – крэйзи? А все, что происходит в России, – не сумасшествие? Расстрел из танков парламента, война в Чечне, эта дикая грызня за власть? А в мире? Та акция, которую мы проводим, – не следствие всеобщего сумасшествия? В лучшем случае это сюрреализм. Сюр, как говорят люди искусства. Если вы все это считаете нормальным, то я действительно сумасшедший. Но вы не можете считать это нормой. И мы с вами, возможно, одни из немногих нормальных людей в этом сумасшедшем мире. Хотя бы потому, что имеем дело с фактами, а не с мифами и политическими химерами.

Блюмберг бросил догорающий листок на землю и растер подошвой.

– Как Пилигрим мог связаться с ним? – спросил Голубков. – Его телефонов нет даже в правительственных справочниках.

– Вероятно, сообщил Профессор. Остальное просто. Вульгарный шантаж.

– Пилигриму не дадут даже приблизиться к правительственному самолету. Его пристрелят, как только он выйдет из вертолета.

– Пилигрим очень предусмотрительный человек, – возразил Блюмберг. – Наверняка он потребовал гарантий своей безопасности.