Я немного полюбовался пируэтами непобедимого Норриса, порадовался, что ребята в форме, и пошел к Доку. Он стоял в своем номере у окна и смотрел, как городок затягивает туманная пелена, наползающая с озер. Типичная ленинградская белая ночь. Верней, петербургская. Но когда мне однажды пришлось увидеть ее, она была еще ленинградской.

– Артист где‑то шляется, – сказал я. Ну, просто для того, чтобы что‑то сказать.

– Он у Люси, – не оборачиваясь, ответил Док. Я насторожился:

– Вот как? Давно?

– Часа два уже. Если не больше. Я случайно увидел, как они вместе заходили в ее номер.

– Только этого нам не хватало! Генрих ему башку оторвет, когда узнает!

– Генрих уехал.

– Вернется и узнает. Ты видел, и другие могли увидеть!

– Не оторвет, – с усмешкой возразил Док, закончив обозревать заоконный пейзаж и удостоив меня своим вниманием. – Артист оторвет ему гораздо быстрей. Но ты прав.

Он выбрал не лучшее время для кобеляжа.

– И место тоже не лучшее, – добавил я. – И объект не лучший.

– Ну почему? Объект‑то как раз очень даже ничего… Знаешь, Сережа, что мне все это напоминает? – спросил, помолчав. Док.

– Что все? – уточнил я.

– Все, – повторил он. – Все, что происходит. Вокруг нас. И вообще.

– Ну что?

– Режим радиомолчания. Напомнить, когда он бывает?

– Перед атакой. Или перед штурмом. Вопрос только один: кто кого собирается атаковать? Мы? Или нас?

– Да, это очень интересный вопрос, – согласился Док. – Боюсь, что все‑таки нас.

– Это у тебя общее ощущение? – спросил я. – Или есть что‑то конкретное?

– Конкретного – ничего. Почти. Кроме одной мелочи.

– Какой?

– Ну, как тебе сказать… – Док, – сказал я. – У тебя в номере есть утюг?

– Какой?

– Электрический. Если есть, я его немедленно включу и начну прижигать тебе задницу. Иначе, чувствую, из тебя ничего не вытянешь.

– Ладно, скажу, – помедлив еще часа три с половиной, проговорил Док. – Мне очень не нравится маркировка на взрывателях. И на пусковом устройстве. Не знаю чем. Но не нравится она мне – хоть ты что!

– Док! – поразился я. – С каких пор ты стал разбираться в радиовзрывателях?! Да еще в таких! Ты же хирург!

– Я же говорил, что я любознательный человек.

– Чем же тебе не нравится маркировка?

– Не знаю, – сказал Док и повторил:

– Нет, не знаю. Знал бы – сказал.

Инициирующий сигнал на спутник ушел. Почему он не вернулся к взрывателям?

– Я передал отчет о результатах испытаний.

– Что ответили?

– Ничего. Приказали прекратить самодеятельность. Ситуация контролируется.

– Это хорошо, что она контролируется, – заметил Док. – Плохо – что она контролируется не нами. Знаешь, Сережа, все это мне не очень нравится.

– Да? А я так в полном восторге.

– Давай еще раз. Почему сигнал не вернулся со спутника?

– Не та частота, – предположил я.

– Возможно, – кивнул Док. – Еще почему?

– Спутник был в мертвой зоне. Перепутали время.

– И это возможно. Еще?

– Не знаю. Больше вроде бы не может быть никаких причин.