И все же эти трое были теми людьми, которых ждал президент «Интер‑ойла».

– Блюмберг, – небрежно представился фат и, не дожидаясь приглашения, последовал к лифтам в сопровождении своих спутников. Он даже не потрудился представить их.

Неслыханное нахальство. Но начальник секретариата промолчал. Он чувствовал, что происходит нечто не совсем обычное. Слишком уж нервничал всегда невозмутимый Джозеф Макклоски, ожидая этого визита. Были отменены все встречи, две из них – очень важные.

Скоростной лифт, которым пользовался только президент корпорации и члены совета директоров, за считанные секунды вознес посетителей на двадцатый этаж, начальник секретариата открыл дверь кабинета патрона и посторонился:

– Джентльмены, прошу.

Макклоски поднялся из‑за массивного, резного бука письменного стола, но не сделал и полшага навстречу вошедшим.

– Мистер Блюмберг, – отрекомендовал начальник секретариата фата и умолк, давая понять, что имена остальных двоих ему неизвестны.

Их представил сам Блюмберг:

– Мистер Коллинз. Мистер Голубков, наш гость из России. А где же мистер Тернер?

– Возможно, он присоединится к нам позже, – ответил Макклоски и дал знак начальнику секретариата, что тот может быть свободен.

– Он присоединится к нам гораздо раньше, чем вы думаете, – заявил Блюмберг. – И чем думает он сам.

В этом кабинете никогда так не разговаривали. Никто. Но Джозеф Макклоски умел держать себя в руках.

– Располагайтесь, джентльмены, – сухо пригласил он и опустился в свое резное кресло. – Могу я узнать о цели вашего визита?

– Разумеется, – ответил Блюмберг и достал из кейса видеокассету. – Мы хотим продать вам небольшой документальный фильм. Он недлинный, всего сорок семь минут. Но очень, очень интересный.

Макклоски холодно улыбнулся:

– Мы не занимаемся кино, мистер Блюмберг. Мы занимаемся нефтепроводами, нефтеналивным флотом и нефтью вообще.

– И немного политикой, не так ли? – подхватил Блюмберг. – Совсем немного. В той мере, в какой это связано с нефтью. Об этом и фильм, мистер Макклоски.

– Нас не интересует кино, – повторил президент «Интер‑ойла».

– Вы даже не представляете, от чего отказываетесь! Давайте договоримся так. Вы посмотрите лишь маленький кусочек фильма. Самое начало. Всего полминуты. И если вас это не заинтересует, мы немедленно удалимся.

Не дожидаясь согласия, Блюмберг подошел к стеллажу, на котором была смонтирована радиоаппаратура, сунул в приемник «Филипса» кассету и пультом включил видеодвойку.

Экран телевизора осветился. На нем появилось снятое крупным планом лицо молодого полноватого брюнета с пышными черными усами. Он произнес на хорошем английском:

– Мое имя Азиз Садыков. Я являюсь советником командующего армией освобождения Ичкерии полковника Султана Рузаева. Я приехал к вам, мистер Тернер, чтобы изложить план, разработанный известным вам человеком по имени Пилигрим и одобренный полковником Рузаевым. Этот план предусматривает организацию на территории России крупномасштабного террористического акта, который приведет к освобождению Ичкерии и одновременно уничтожит Каспийский трубопроводный консорциум. Речь идет о захвате и при необходимости взрыве крупнейшей на северо‑западе России Северной атомной электростанции. Разрешите продолжать, мистер Тернер?..

Блюмберг остановил запись.

– Ну как, интересно? – поинтересовался он. Макклоски молчал. Он был ошеломлен.

Этот смуглый человек на экране обращался к мистеру Тернеру. Да, к Тернеру.