Еще немного поколебавшись, Азиз решил последовать этому совету, звучавшему как приказ. Он явно ошибся, приняв этого белобрысого очкарика за мелкого клерка. Он был кем‑то другим. Кем? Какая разница? Азизу нужно встретиться с Тернером, а как это произойдет – не имеет значения. И он ответил:

– Передайте мистеру Тернеру фразу: «Майами, 12 мая 1982 года, 4.30 утра». Он поймет.

– Я попытаюсь связаться с мистером Тернером, – кивнул белобрысый. – А вы пока подождите. Советую посмотреть картины. Это подлинный Дали. Там – Ренуар и Дега.

Тоже подлинники. В корпорации «Интер‑ойл» умеют ценить настоящее искусство.

Любое искусство, – для чего‑то добавил он и отошел к конторке секьюрити, где, очевидно, был оборудован центр связи.

Минут через пять клерк вернулся и жестом показал на выход:

– Пойдемте.

Вместе с ними на улицу вышел и охранник, встретивший Азиза. Едва за их спинами сомкнулись стеклянные плоскости дверей, как у подъезда мягко затормозил длинный белый «кадиллак» – лимузин с тонированными стеклами. Охранник молча открыл перед Азизом и клерком заднюю дверцу, а сам сел рядом с водителем. «Кадиллак» тотчас тронулся. Клерк нажал кнопку на передней панели. Выплыла стеклянная полупрозрачная перегородка, отделившая салон от водителя. Другой кнопкой и каким‑то регулятором спутник Азиза затемнил боковые стекла так, что сквозь них невозможно было ничего рассмотреть. Нажатие следующей кнопки открыло встроенный в передние кресла освещенный изнутри бар с богатым выбором напитков.

– Что будете пить? – спросил клерк.

– Спасибо, ничего. Наш закон запрещает нам пить, – ответил Азиз. Ему, конечно, не раз и не два приходилось нарушать этот закон шариата, но сейчас был слишком ответственный момент, чтобы позволить себе расслабиться.

Клерк равнодушно пожал плечами и убрал бар. Поездка продолжалась не меньше часа.

Даже если бы Азиз хорошо знал Нью‑Йорк, он мало что сумел бы рассмотреть через полупрозрачную переднюю перегородку. Сначала ехали по городу, потом пересекли один длинный мост и другой покороче, шоссе некоторое время шло среди холмов, потом свернуло на побережье. За всю дорогу клерк не произнес ни слова. Лишь когда лимузин остановился у ворот какой‑то усадьбы, окруженной огромными дубами, проговорил:

– Сейчас вас примет мистер Тернер. Вы изложите ему свое дело. Никаких вопросов не задавать. На его вопросы отвечать кратко и точно. Все необходимые дополнительные вопросы буду задавать я. А теперь давайте мне ваш паспорт и вылезайте.

В сопровождении клерка и охранника Азиз прошел по дорожке, проложенной посреди хорошо ухоженного газона, поднялся на высокий первый этаж особняка и оказался в просторном холле перед высокой дубовой дверью. Старый слуга или секретарь в сером сюртуке молча открыл дверь. За ней был просторный сумрачный кабинет с горящим камином и массивным письменным столом в углу. За столом сидел сухощавый, с плешью до затылка, человек лет пятидесяти, возможно, чуть больше, сильно загорелый, с молодыми карими глазами, в несколько легкомысленном для его возраста и положения белом полотняном костюме и с шелковым красным фуляром на шее. Письменный стол перед ним был совершенно пуст.

Клерк принес дубовый стул и поставил его поодаль от письменного стола – так, как ставят стул при допросах, молча кивнул: садитесь. Азиз сел. Клерк отошел в сторону и устроился в одном из кресел.

Человек за столом некоторое время молча рассматривал Азиза, а потом приказал:

– Рассказывайте. Клерк подсказал:

– Представьтесь. И сразу переходите к делу. Азиз произнес заранее приготовленные фразы:

– Мое имя Азиз Садыков. Я являюсь советником командующего армией освобождения Ичкерии полковника Султана Рузаева.