– А сейчас, дорогой, я поставлю на тебе крест, – прошептала Барби свое традиционное циничное заклинание.

Палец легко, можно сказать, нежно надавил на чуткий спусковой крючок.

Аль-Рашид дернулся, пространство, ограниченное полем зрения прицела, опустело, словно персонаж выскользнул из кадра.

– С глаз долой – из сердца вон, – добавила Марина не менее цинично.

Она продолжала следить за ярко освещенной комнатой, за женщиной, которая испуганно оглядывается по сторонам. Марине даже показалось, что вот сейчас, в этот момент, она слышит истошные душераздирающие вопли Джульетты.

Марина поставила карабин к стене и быстро, изредка освещая себе дорогу, стала выбираться из здания, находящегося под реставрацией. У забора она остановилась и сквозь щель в досках посмотрела на «фиат».

Сайд дремал, положив голову на руль.

Марина перебралась через забор, бесшумно подошла к машине, рывком открыла переднюю дверцу и опустилась на сиденье.

– Поехали отсюда!

Сайд вздрогнул, потряс головой и тут же повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление, и автомобиль рванул с места.

Марина сидела в машине, не снимая с рук перчатки, размышляя, как поступить с Саидом. Мусульманин же бросал косые пристальные взгляды на свою спутницу. Марина, казалось, дремала, откинув голову на спинку сиденья, прикрыв глаза. Ветерок, залетавший в боковое окошко, трепал темные пряди ее парика. Лицо Марины было абсолютно спокойным, лишь на губах иногда появлялась немного злорадная улыбка. И рыжебородому крепкому мужчине, который хоть и не подозревал, что сейчас решается его участь, тем не менее было не по себе. Он понимал, если киллерша вернулась без карабина – значит, дело сделано, кого-то не стало на этом свете. Кого – он не знал, да и знать не хотел.

Марина вдруг открыла глаза.

– Где мы сейчас? – она огляделась по сторонам. – Останови.

Сайд затормозил. «Фиат» прижался к бордюру мостовой.

– Я выйду, – Марина нажала ручку и выбралась из машины. – А ты поезжай, Сайд, – сказала она, заглянув в салон, и захлопнула дверцу.

«Фиат» быстро исчез. А Марина еще какое-то время стояла на пустынной ночной мостовой, приводя в порядок мысли и чувства, – Все, – наконец тихо произнесла женщина, – мне пора уезжать из этого города и из этой страны. Моя работа закончена.

Остановив такси, Марина доехала до своего отеля, быстро поднялась в номер. Такси стояло у входа, дожидаясь пассажирку. Портье помог вынести кожаный чемодан и загрузить его в багажник.

Через час Марина уже покачивалась в вагоне поезда, который направлялся из Рима в Испанию. Она не боялась, что на границе к ней смогут придраться: ее паспорт был настоящий. И она позволила себе поспать.

Дальнейшее тоже не вызывало каких-либо опасений или сомнений: из Испании она позвонит полковнику, который к тому времени будет уже знать, что задание выполнено и Аль-Рашид мертв. И вторую часть своего гонорара она сможет получить в любом испанском банке, ведь перевести деньги – даже самую крупную сумму – из страны в страну не составляет никакого труда.

Даже Глеб Сиверов, столкнись он с доктором Фишером в ресторане или на ипподроме, или в музее, даже он, довольно прозорливый человек, умеющий наблюдать за людьми, анализировать их поведение и по очень мелким деталям определять характер и род занятий, даже он, Глеб Сиверов, вряд ли догадался бы, что Густав Фишер – хирург.

Да, доктор Фишер абсолютно не был похож на хирурга.