— Хочешь узнать, что случилось с Брауном? И почему?

Он хотел. По крайней мере, это его заинтересовало. Возможно, даже слегка обеспокоило.

— Давай послушаем, — проронил он.

— Браун давно был для тебя как кость в горле. Он хотел, чтобы взносы, которые платят профсоюзные боссы со своих доходов, стали известны широкой публике, требовал аудита пенсионного фонда, фонда оплаты больничных, материальной помощи и всего прочего. Вот тогда-то все и началось. Но последней каплей, переполнившей чашу твоей ненависти, стало то, что Браун проник сюда вечером в прошлое воскресенье и взял кое-какие ваши документики. Он унес их, — я посмотрел на Минка, — после того, как столкнулся тут с одним типом, искусанным блохами, а потом в бюро проката на Сансет взял зеленый «форд»...

— Погоди-ка!

Ага, вот оно, задело за живое.

— Да?

— Ты говоришь, Браун проник сюда, в это здание, и унес что-то?

— Именно так.

— А откуда тебе это известно, Скотт?

Я ничего не ответил.

Рейген некоторое время молчал.

— Значит, он что-то украл. А что именно?

Вот в этом-то и состояла загвоздка. Я не знал, что именно.

И продолжал брать их на арапа.

— Документы «Братства грузоперевозчиков», материалы, с помощью которых тебя может здорово прижать этот Хартселл, записи, которые не могли бы попасть к нему в руки другим способом. И не говори, что это не так, Рейген.

Рейген молчал, как мне показалось, довольно долго. Я не знал, то ли он думает, то ли просто таращится на меня, а может, и то и другое одновременно. Но в конце концов, похоже, принял какое-то решение. Он расслабился и спокойно сказал:

— Кажется, тебе все об этом известно. Зачем мне отрицать?

Ага, значит, верно. По крайней мере, какая-то доля истины в этом есть. Я продолжал:

— Браун взял напрокат «форд». Он находился в машине, когда твои прихвостни срезали его и прижали к обочине...

Рейген прервал меня:

— Не так быстро, Скотт. Конечно, Браун залез сюда. И украл некоторые документы. Это же факт, зачем отрицать. Во всяком случае, теперь это ни для кого не секрет. На такое был способен только такой негодяй, как он. Гаденыш! Разве, черт побери, такому удастся выкрасть что-нибудь важное?

Мне не понравилось, какой оборот стал принимать наш разговор.

— Поясни-ка, — попросил я.

— Конечно, он взял кое-какие бумаги. Старье! — Рейген мерзко осклабился. — Неужели ты думаешь, что я оставил бы здесь что-то действительно ценное?! Торн пролистал пару папок, вытащил из них несколько разрозненных документов, вот и все. И ты считаешь, что я убрал его за то, что он спер какой-то ненужный хлам? Думаешь, у меня крыша поехала? Как раз за неделю до того, как я предстану перед ребятами из Хартселльской комиссии? Уж кем-кем, а полоумным я тебя никогда не считал.

— Браун наткнулся той ночью на Минка. Верно? И не рассказывай мне, что Минк налетел на дверь, когда хотел прибить мышь. А может, он схлопотал это сегодня ранним утром?

Я взглянул на Минка, потиравшего темный синяк на скуле.

Потом снова повернулся к Рейгену, когда тот спросил:

— С чего ты взял это, Скотт? Откуда... — Он осекся и, медленно повернув голову, посмотрел на Минка и Кэнди. — Ну да, этот мерзавец, должно быть, позвонил тебе, когда отчалил. Или, возможно, позвонил этой своей сестричке... — Он снова замолчал.

Я недоумевал по поводу его реакции. Рейген молчал около двух секунд. Фигура Кэнди маячила у двери. Нарастающее напряжение в комнате, казалось, стало осязаемым.