Примерно в это же время, но на тысячу метров выше Джагди удался редкий по сложности поворот Зигнера. К сожалению, рядом не было никого, кто мог бы оценить этот, столь трудный по исполнению, маневр, в результате которого она вышла на убойную позицию по отношению к синей «летучей мыши», в последний раз тщетно попытавшейся оторваться, уйдя влево.

Удивительные по точности выстрелы Джагди прошили всю носовую часть самолета противника, а затем отбили от его фюзеляжа секцию крыльев. Когда же «Саранча» пошла вразнос, Джагди произвела третий залп, поразивший врага с левой стороны, под самое основание кабины. Теперь уже взорвалась вся кабинная надстройка истребителя. Должно быть, один из снарядов угодил в систему катапультирования, потому что Джагди ясно видела, как какой-то горящий объект выбросило прямо из кабины подбитой «летучей мыши», после чего тот, подобно метеору, полетел вниз, навстречу земле. Совсем уже разбитая, со сгоревшим пилотом в кабине, «Саранча» вдруг как-то вся сложилась и разлетелась на сотни тысяч горящих обломков, огненным дождем просыпавшихся на девственный тропический лес.

Двум из оставшихся «летучих мышей» удалось выйти из боя, и теперь они, развив максимально возможную скорость, летели к спасительному для них югу. Последней живой целью оставался малиновый самолет, преследуемый Кордиалем над самым лесом.

— Помощь не нужна? — спросил по воксу Блан-шер, начиная снижаться.

— Нет, Второй, не нужна. Он мой. Увертливый, сукин сын…

Продолжая держаться на нулевой высоте — практически над ветвями деревьев, — Кордиаль уже несся со скоростью четыреста километров в час, когда наконец услышал долгожданный сигнал системы наведения. С торжествующим криком он тут же открыл огонь.

Но в этот момент стайка испуганных розовых птиц, которых, видимо, вспугнул реактивный выхлоп его движущейся цели, вдруг выпорхнула из густых ветвей пе ред его «Стрелой». Кордиаль на полном ходу врезался в них. Птичьи тела ударили по его машине как орудийные снаряды. Полетели куски обшивки. Треснула капсула кабины. Завизжал один из двигателей, когда пернатые ракеты, попав в сопла, погнули бешено вращающиеся лопасти турбин. Багровое облако потянулось за самолетом.

— А, черт! — услышали летчики истошный вопль Кордиаля.

Джагди и Бланшер уже устремились за ним вниз. И она, и он заметили то странное розовое сияние явно органической природы, которое стал оставлять за собой самолет Кордиаля, после того как врезался в стаю птиц. Пилот подбил малиновую «Саранчу», и та на полной скорости влетела в густорастущие деревья, но никто уже не придал этому значения.

— Кордиаль! — отчаянно закричала Джагди.

«Умбра Одиннадцать», здорово побитая птицами и уже лишь с одним работающим мотором, сделала попытку выровнять движение… Неудачно. Поврежденный самолет, ломая ветви, исчез в кронах деревьев.

— Кордиаль! Кордиаль! — срывала голос Джагди, и Бланшер слышал ее крик по воксу.

Неожиданно случилось почти невозможное. «Умбра Одиннадцать» вновь появилась из хаоса переплетенных крон и поломанных ветвей, выскочив оттуда, словно летучая рыба из океанской пучины. Кордиалю удалось, вопреки всему, направить вверх носовую часть своей машины, а затем прорваться сквозь густой полог тропического леса, так и не налетев ни на один толстый ствол. Теперь он начал постепенно набирать высоту, выпуская из левого двигателя струю коричневого дыма, которая вскоре, однако, приобрела чистый белый цвет.