— Вы, кажется, как-то особенно веселы сегодня. — Каутас присел рядом с Маркволом:

— Иллюзия, уверяю тебя. Я все такой же зловредный сукин сын, каким был вчера.

Каутас достал металлическую флягу из глубокого кармана своих одежд и, запрокинув голову, сделал из нее большой глоток. Марквол почувствовал запах ликера. Жрец даже не подумал предложить ему алкоголь — хотя бы из вежливости.

— Эй! — удивленно воскликнул Марквол.

— «Эй» что?

— Ничего.

— До меня дошли слухи, что у тебя недавно было какое-то великое крещение, небесный мальчик.

— Меня зовут Вандер Марквол. А что касается ваших слов, то это все чушь, что бы вы там себе ни имели в виду. Кстати, я сейчас понял, почему у вас такое необычно веселое настроение.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Ну так просвети меня, Вандер Маркен.

— Марквол. Если вы уже за завтраком начинаете принимать спиртное, то неудивительно, святой отец, что к девяти часам все видите в розовом свете.

Каутас хихикнул и сделал еще один глоток.

— Кто сказал, что я начинаю принимать спиртное за завтраком? Это привычка уже безнадежных пьяниц. Я, молодой человек, начал принимать спиртное много лет назад…

Марквол покачал головой:

— При всем уважении к вам, святой отец, я не понимаю, что вы здесь делаете.

— Ну как… Я увидел, как ты тут сидишь. Совсем один на берегу. Выглядишь ужасно. Вот я и решил подойти и разделить с тобой твое мрачное настроение. Я, знаешь ли, иногда испытываю склонность к меланхолии.

— Я имел в виду другое. Энозис… Озеро Госель.

Каутас выковырял камешек из прибрежной грязи и, широко размахнувшись, швырнул его в озеро. У него была сильная рука. Улетев очень далеко, камешек плюхнулся в маслянистую воду, вызвав рябь, которая стала кругами распространяться по всей изумрудной поверхности озера.

— Почему камень упал туда? — спросил Каутас.

— Вы его туда бросили.

— Да, но… — Он вдруг умолк. — Нет, ты прав. Я его бросил. Сейчас еще, черт возьми, слишком рано, чтобы проводить заумные философские аналогии. Или слишком поздно. Как бы то ни было, я здесь, потому что я упал именно сюда. Вообще этот вопрос я собираюсь задать Богу-Императору, когда мне, как представителю великого сонма жрецов Беати, будет наконец даровано высочайшее разрешение на право небесной аудиенции перед Золотым Троном.

— Желаю удачи.

— Удача здесь совсем ни при чем. Это вопрос веры.

— Мне не кажется, святой отец, что у вас ее слишком много. Честно говоря, вы производите впечатление… очень озлобленного человека.

— Не может быть! Как же так? Я ведь на этой базе, чтобы оказывать здесь духовную поддержку. И медицинскую помощь. Думаю, из-за последнего меня и прислали сюда. Я ведь поначалу был медиком, прежде чем стать айятани.

Марквол внимательно посмотрел на него:

— По-моему, вы не преуспели ни в том, ни в другом.

— Да, пожалуй… — тяжело вздохнул Каутас. — Вот и тебе не помог…

Какое-то время они просидели в молчании. Скопсы вовсю кружили над ними. Наконец Каутас прокашлялся и сказал:

— Хорошо. Давай тогда проверим меня на профпригодность. Скажи, от чего у тебя такое мрачное на строение?

Марквол кисло улыбнулся:

— Из-за самолета… Из-за женщины.

— В самолетах я не разбираюсь, — сказал Каутас.