– Своим дамам я дарю бриллианты. Они дольше сохраняются. Чужие женщины меня не интересуют.

– Это не женщина, это ассистент доктора Зарецкого, его секретарша, управделами и любовница. Она имеет очень большое влияние на своего босса. Цветы в соседней комнате, и будь любезен, не забудь их ей подарить.

Сарафанов улыбнулся и сел в глубокое кресло. Несколько секунд он внимательно разглядывал Тихомирова, будто впервые его видел. Невысокий, лысый, с угреватой физиономией и вечно влажными тонкими губами. Ничем не примечательный тип, но авторитет, которым он пользовался, был безграничен. Как несправедлива природа!

– Расскажи-ка, Михал Абрамыч, мне поподробнее о докторе Зарецком.

Как-никак, а я иду к нему в качестве подопытного кролика. Жаль отдавать свою жизнь кому попало.

Адвокат хихикнул каким-то рыгающим смешком.

– Я знаю Зарецкого много лет. Когда-то он выступал свидетелем по одному делу. Это дело я выиграл, а спустя какое-то время он сам меня нашел и попросил проконсультировать по некоторым вопросам. В какой-то степени он мне обязан. Я подбрасывал ему хорошие идейки. Хирург от Бога. Работает в Институте трансплантации. Огромный опыт. Он делал операции в США, Канаде, Швеции и Франции. Здесь ему негде развернуться.

Преподает в медицинском институте, ну а, как ты говоришь, подопытных кроликов он еще в молодости перерезал тысячи, прежде чем взяться за человека. Сейчас ему пятьдесят четыре года. Таких операций, какая предстоит тебе, он сделал сотни, и его клиенты готовы ему прижизненный памятник воздвигнуть. Наше государство еще не научилось ценить гениев. Он – бог! Доктор медицинских наук, профессор, а получает жалкие гроши.

– Это же видимая часть айсберга.

– Конечно. Настоящая работа проводится в его особняке за городом. Не без помощи нашего клана он выстроил четырехэтажный дворец по собственному проекту.

Два этажа занимает лаборатория, операционная, палаты и кабинеты. На него работает доктор Кошман. Отличный хирург. Попался на незаконном врачевании. Я его вытащил из петли, но практики его лишили. Человек без принципов. Быт, политика, развлечения – не для него; Он предан науке, и ничто другое его не интересует. Наташа, которой ты подаришь цветы, тоже врач. У Зарецкого она исполняет роль медсестры и ассистентки. Женщина молится на своего кумира. Вряд ли их союз можно назвать страстным. Это партнерство. Он ее создал по духу и образу своему. К тому же она деловая и умная женщина, а наш профессор фанат своего дела. Он получает за подпольные операции бешеные деньги и все гробит на уникальное оборудование. И здесь наш клан ему помогает. Докучаев закупает, а Пичугин проводит технику через таможню. Можешь догадаться, что мы не обдираем Зарецкого как липку. Такие люди нам нужны. И тот факт, что теперь он нам понадобился для твоего спасения, лишь подтверждает мои слова.

– Сколько мне придется платить?

– Сколько скажет, столько заплатишь. Тут торг не уместен. Ты, конечно, можешь встать на очередь в Институт трансплантации. Тебя поставят. Года четыре будешь ждать, если выживешь.

– А если без очереди?

– Не выйдет. Без очереди только иностранцы проходят. Американцы платят за такую операцию по двести тысяч долларов. Это государственная структура и находится под зорким наблюдением налоговых органов. Или ты хочешь предложить такие деньги Институту за внеочередную посадку в следственную камеру? Ты отличный финансист, Паша, известный банкир, но по части права и юриспруденции подкован слабо. Нет надобности засвечивать себя, тем более что ты не один. Наша организация не может выпячивать живот вперед. Мы люди тихие и незаметные. Мы обязаны всегда оставаться в тени.

– Хорошо, торговаться не будем. А почему бы доктору Зарецкому не перебраться в Швейцарию или Швецию? Что его держит здесь? Любитель острых ощущений? Вечный риск? Он сам ходит по лезвию бритвы.