— Хорошо, дядя Ник. Я уже смогу провести ее в следующий понедельник, когда буду точно знать весь номер.

— Надеюсь. Вообще, я полагаю, что у тебя дело пойдет лучше, чем у Хислопа — он лентяй и недотепа. Будь сегодня вечером на первом представлении — я скажу, чтобы тебя пропустили. Досиди до конца, — с Божьей помощью, — а когда кончится, приходи ко мне в уборную. Не забудь, что по понедельникам на первом представлении публика в основном бесплатная — они ходят не затем, чтобы получить удовольствие, они и не знают, что это такое. Выступаешь точно в морге. Ну, до вечера все.

— А как у него с берлогой, Ник? — Это спросила девушка, Сисси Мейпс.

— Верно, Сисси. Совсем забыл. Допивай свой портвейн, иди с ним, помоги собраться и покажи, где он будет жить. Если вы оба голодны, поешьте, только не за мой счет. Сюда не возвращайтесь. Я занят.

Мы ушли, как два школьника. Я догадался, что Сисси Мейпс чуть старше меня, ей было лет двадцать пять. На ней была большая шляпа с ярко-зеленым пером, розовое пальто, пышно отделанное дешевым мехом под кролика; она сильно красилась, не столько для красоты, сколько для того, чтобы все видели, что она выступает на сцене. Сисси была недурна собой, но вся какая-то субтильная: глаза цвета кофе, маленький носик, мягкий плаксивый рот, безвольный подбородок; что-то в ней было от тех девушек, которых тогда снимали для сентиментальных цветных открыток типа «Люби меня, как я тебя». Голосок у нее был тонкий, слабенький, говорила она с сильным лондонским акцентом, и развязность в ней сочеталась с застенчивостью и простодушием. Секс для нее значил очень много, — она без конца строила глазки и виртуозно владела искусством легких прикосновений, подталкиваний локтем, поглаживаний, — но на меня это не действовало; я не находил ее привлекательной, хотя с другой стороны чисто по-дружески она мне нравилась. По ее предложению мы взяли такси, забрали из гостиницы два моих чемодана, выехали из припортового района и, миновав «Эмпайр», поехали вдоль расположенных террасой домов, явно знававших лучшие времена.

— Я сняла тебе комнату рядом с нами, — сказала Сисси. — Мы, как всегда, остановились в театральной берлоге, а твоя хозяйка, миссис Майкл, как правило, не сдает комнаты и сделала это только из любезности к нам. Так что ты должен вести себя примерно. Она женщина почтенная. Муж у нее капитан, и сейчас он в плавании. Смотри, приходи домой трезвый и не вздумай подкатываться к хозяйке.

— Да мне больше двух кружек пива и не выпить, — запротестовал я. — А подкатываться, как ты говоришь, я и не умею, и не собираюсь.

Она хитро взглянула на меня и подтолкнула локтем.

— Я-то тебе верю. А другие не поверят. Ну все равно, смотри не озорничай. — Мы стояли уже у самого дома. — Миссис Майкл сказала, что будет давать тебе только завтрак, так что ужинать будешь с нами, — соседняя дверь, видишь? Ну, тащи чемоданы, а я подожду, а потом поедем в кафе. Ты голодный?

Я кивнул.

— И я тоже. Я почти всегда голодная. Так что не копайся и говори с миссис Майкл повежливее. Она делает нам любезность.

Миссис Майкл была жгучая брюнетка, маленькая и худенькая, лет сорока. Мой вид удивил ее.

— Да вы совсем мальчик! И не похожи на театрального.

— Я только начинаю, миссис Майкл.

— Я бы приготовила вам горячий ужин, если б знала, — начала она все еще с удивлением.

— Нет, дядя будет ждать меня; он здесь рядом и, наверное, должен со мной о многом поговорить. Если вы дадите мне ключ, я обещаю возвращаться домой очень тихо…

— Я плохо сплю, услышу.