В первой половине XX века долина была центром бурно развивавшейся металлургической индустрии. Заводы работали круглосуточно, прибывали тысячи иммигрантов — поляки, чехи, словаки и итальянцы, — верившие, что за океаном они обрели новый Рур, а тем временем организовывались и рэкетиры в уверенности, что нашли свое собственное маленькое Чикаго. Как грибы после дождя появлялись кабачки, где металлурги пили и играли в барбут — турецкую игру в кости, а заправляли всем этим «капо» в белых широкополых шляпах, вооруженные стилетами. В Янгстауне были все те условия, которые позволили мафии развернуться в Чикаго, Буффало и Детройте: растущее население, состоявшее преимущественно из привычных к насилию и покорных иммигрантов, экономический бум и покладистые местные политики и полиция.

Однако для того, чтобы здесь образовалась собственная «семья», Янгстаун был все же маловат, и к 1950-му, когда рэкет начал приносить многие миллионы долларов, за контроль над регионом вступили в схватку «семьи» Питтсбурга и Кливленда. Грозным предупреждением для тех, кто занял не ту сторону в этой борьбе, прозвучали взрывы автомобилей и магазинов. На местной радиостанции повторялись обращения к общественности: «Предотвратите взрыв!»

В 1963 году «Сатердей ивнинг пост» писала: «Официальные лица уже не скрывают своих связей с преступным миром. Рэкетиров берут под арест крайне редко, еще реже судят, а уж о суровых приговорах мы и вовсе забыли». Тогда-то у региона и появилось прозвище Краймтаун. Так окрестили его газетчики.

К 1977 году война между мафиозными кланами достигла крайнего ожесточения. Джой Наплз и Ленни Стролло, за спиной которого стояла питтсбургская «семья», сражался против братьев Караббиа, Чарли и Орли по прозвищу Крабы, которых поддерживал Кливленд.

— Чуть ли не каждое утро, садясь в машину и включая радио, ты слышал об очередном убийстве, — рассказывал мне агент ФБР Боб Кронер.

Сначала погибли двое мелких преступников, Спайдер и Пипс; затем водителя Наплза пристрелили в тот самый момент, когда он менял колесо на подъездной дорожке у дома своего босса; затем у входа в дом был изрешечен пулями приятель Пипса. Далее, в мусорном ящике был обнаружен труп Джона Магда с обмотанной скотчем головой. Букмекер, переживший уже одно покушение (ему подложили бомбу), был ранен насмерть пулей снайпера, когда сидел вместе с женой перед телевизором. Затем настал черед Джоя Дерозе-старшего — он принял смерть вместо своего сына Джоя Дерозе-младшего, убийцы на службе братьев Караббиа; но спустя несколько месяцев покончили и с младшим. «Боже, они убили Джоя», — рыдала его подружка, услышав от полицейских, что машина Джоя сгорела на проселочной дороге между Кливлендом и Акроном.

В 1976 году Кронер прибыл в Янгстаун. Кронер был сыном полицейского. Он рос в Питтсбурге и неплохо играл в баскетбол, хотя ростом не дотягивал до профессионалов. В ту пору ему было двадцать девять лет, на федеральной службе он состоял недавно, был женат. Прежде чем Кронер устроился на работу в ФБР, он преподавал математику в старших классах, но подобно своему отцу мечтал служить закону. Он как-то сказал репортеру: «Я с малолетства восхищался отцом, потому что его все уважали. Куда бы мы ни пошли, на него оглядывались».

Среди полицейских и агентов ФБР, работавших в долине Мэхонинг, Кронер заметно выделялся: высокий, худощавый, интеллигентного вида. В этом провинциальном городке многие ходили в рабочих комбинезонах и сапогах, а он носил блейзер и мокасины.

Его предшественника подозревали в коррупции.