Вооружившись уверенностью матери во мне и решимостью не подвести ее, я направилась в особняк. Не могу сказать, что, идя по сосновой рощице, я испытывала какое-то излишнее волнение. Я так часто находилась на занятиях с Сибиллой, Марией и Марго и сейчас знала, что окажусь в хорошо знакомой компании. Просто встреча состоится в другом месте. Однако, выйдя из рощи и увидев особняк в окружении пышной зелени, я невольно затрепетала от радости, что сейчас переступлю его порог. Серые каменные стены. Окна в переплетах. От первоначального строения войска Кромвеля оставили одни стены, и особняк более или менее восстановили после Реставрации. Некто Дэниел Деррингем, сражавшийся за дело короля, получил в награду баронский титул и земли.

Выложенная камнем дорожка пересекала лужайку, на которой росли древние тисы - по слухам, им было больше двухсот лет, так что они наверняка помнили «круглоголовых». Посреди одной из лужаек были сделаны солнечные часы, и я не смогла побороть искушение подойти поближе, чтобы рассмотреть их. На часах была выгравирована надпись, почти стершаяся от времени и выведенная такой затейливой вязью, что прочесть ее было очень трудно.

«Вкушай каждый час», - смогла разобрать я, но остальная часть надписи была покрыта зеленым мхом. Я попыталась оттереть его рукой и тотчас в смятении уставилась на оставшиеся на пальцах зеленые пятна. Теперь не оберешься упреков от матери. Как я могла появиться в Деррингем-Мэноре не в безупречно чистом виде!

- Прочесть трудно, вы не находите?

Я резко обернулась. Позади меня стоял Джоэл Деррингем. Я была настолько поглощена изучением солнечных часов, что не услышала, как он подошел, к тому же мягкая трава скрадывала шаги.

- Слова покрыты слишком толстым слоем мха, - ответила я.

До этого момента я почти не разговаривала с Джоэлом Деррингемом. Он был единственным сыном, лет двадцати - двадцати двух. Уже сейчас он был очень похож на сэра Джона, а достигнув его возраста, наверняка станет точной его копией: те же светло-каштановые волосы и бледно-голубые глаза, орлиный нос и добрый рот. Описывая сэра Джона и его сына, первым делом хотелось употребить прилагательное «приятный». Обладая добротой и сочувствием, они в то же время не были слабыми, а это, как я прихожу к выводу, пожалуй, самый большой комплимент, который может высказать один человек другому.

Джоэл улыбнулся.

- Могу вам прочесть, что здесь написано:

Вкушай каждый нас,

Не строй надежды в прошлом.

Живи полной жизнью каждый день.

Возможно, он станет для тебя последним.

- Довольно мрачное предостережение, - сказала я.

- Но совет дельный.

- Да, наверное… - Тут я сообразила, что мне следует объяснить свое появление здесь, и торопливо продолжала: - Я Вильгельмина Мэддокс. Меня пригласили на чай.

- Конечно же, я знаю, кто вы такая, - улыбнулся Джоэл. - Позвольте проводить вас к моим сестрам.

- Благодарю вас.

- Я видел вас у школы, - пояснил он, пока мы пересекали лужайку. - Отец частенько говорит, что школа, несомненно, весьма полезна для округи.

- Очень приятно приносить пользу, зарабатывая этим на жизнь.

- Да, согласен. Мисс… э-э… Вильгельмина. Простите за дерзость, но, по-моему, это несколько официально и не идет вам.

- Все зовут меня Минеллой.

- Вот так лучше. Мисс Минелла. Намного лучше.

Мы подошли к дому. Тяжелая дверь была приоткрыта. Джоэл распахнул ее, и мы вошли в зал. Высокие окна, мозаичный пол, сводчатый потолок с подбалочниками - все это очаровало меня. Посреди зала стоял большой трапезный дубовый стол, уставленный оловянными тарелками и кубками.