Честно говоря, Люсинду несколько тревожила вся эта история.

А от Амелии — никакой помощи. Совершенно уверенная в том, что Люсинда должна разделить ее счастье, она не предприняла ничего, чтобы защитить свою подругу и развеять ложные ожидания света. Напротив, Амелия старалась предоставить Люсинде любую возможность достичь такой же степени блаженства. Но огромное число потенциальных претендентов вызвало у Люсинды только разочарование, и Амелия уже почти отчаялась устроить счастье своей подруги.

Вот так Люсинда и оказалась в обществе лорда Катберта, и правила хорошего тона вынуждали ее терпеть его разглагольствования о бессмертной любви.

Катберт пригладил свои жирные каштановые волосы, и это заставило Люсинду оторваться от своих мыслей. Театрально откашлявшись, прочищая горло, лорд продолжил свои попытки поэтической лести:

— Леди Люсинда, ваши глаза, будьте уверены, — синейшие из синих. Синейшие из всех, какие я когда-либо видел. Правда, без сомнения.

Люсинда уставилась на него в изумлении. Она не знала, что и ответить на такой комплимент.

Лорд Катберт в растерянности заморгал:

— Д-да, довольно синие. Действительно — очень синие.

И в этот момент Люсинда осознала: не может неглупая леди терпеть и дальше всю эту чушь.

— Милорд… — Она встала с дивана, разглаживая тонкие батистовые юбки своего утреннего туалета. — Милорд, боюсь, наше с вами время истекло.

Катберт тут же вскочил со своего места. Шагнув к хозяйке, проговорил:

— Леди Люсинда, вы, наверное, нехорошо себя чувствуете?

Именно этой реплики она и ждала. Ей уже приходилось сталкиваться и с гораздо более докучливыми женихами за последние три недели, и теперь у нее не было сомнений в том, что ее актерский талант и на этот раз сослужит ей хорошую службу.

— Ну… Мне кажется… Можно сказать… — Она помолчала и, слегка покачнувшись, поднесла руку к виску. — Я должна покинуть вас. Немедленно, как можно скорее.

Катберт, кажется, решил воспользоваться таким развитием событий. Придвинувшись к ней еще ближе, он коснулся ее руки.

— Моя дорогая леди, скажите мне, что вам нужно, и я тотчас же это исполню.

Гость, конечно, проявил заботу, и Люсинде полагалось бы его поблагодарить, но в ее планы это не входило — она намеревалась изменить ход событий, и теперь ей следовало сделать другой ход.

— Лорд Катберт… — Люсинда изобразила судорожное глотание. — Я чувствую себя обязанной сообщить вам… Боюсь, как бы меня не стошнило. А мне так не хотелось бы испортить ваш изысканный красновато-коричневый жилет.

Катберт чуть не толкнул Люсинду на диван, стремясь избежать такого «боевого крещения». Он стремительно подскочил к маленькому креслу, где сидела Мэри, служанка Люсинды.

— Помогите вашей госпоже! — рявкнул он. — Немедленно!

— О, миледи… — Стряхивая с себя приятную дрему, Мэри встала с кресла.

Люсинда сдержала улыбку и посмотрела на гостя:

— Благодарю вас, милорд. Вы очень любезны.

Было ясно: свой жилет из красно-коричневой парчи лорд любил больше, чем Люсинду. И поэтому поспешно попятился к двери.

— Конечно-конечно… Я зайду к вам снова, в более подходящий момент.

Дворецкий Люсинды Стэнфорд явился очень быстро, и было очевидно: он ждал за дверью, в холле.

— Милорд… — произнес дворецкий с каменным выражением лица, сосредоточив свой взгляд на зеркале в позолоченной раме за головой гостя.

Лорд Катберт поклонился и тут же вышел из комнаты.

Закрыв за ним дверь, Мэри вздохнула, а ее хозяйка воскликнула:

— Этот был самый ужасный! О чем только думала Амелия?! — И в голосе ее явственно слышалось раздражение.