– Наше рвение на службе королеве и стране в этом здании не требует особой рекламы, – однажды заметили одному огорошенному посетителю из Лэнгли, – если бы у кого‑то возникла подобная идея, он в любом случае не смог бы здесь работать.

Сэр Найджел отвернулся от окна, возле которого он только что занимался изучением огней Уэст‑Энда, расположенного на противоположной стороне реки.

– Лучшей кандидатурой будет Монро, как вы думаете? – спросил он.

– По‑моему, тоже, – ответил кадровик.

– Что он из себя представляет? Я читал его дело, немного знаю и его самого. Но хотелось бы услышать от вас какой‑нибудь личный нюанс.

– Скрытный.

– Хорошо.

– Довольно одинок.

– Проклятие.

– Но особенно отличает его знание русского, – сказал кадровик. – Двое других также хорошо им владеют, но Монро может сам сойти за русского. Правда, обычно он этого не делает. Говорит на нем с сильным акцентом. Если же перестает притворяться, то вполне может сойти за своего. Работать накоротке с «Кряквой» и «Крохалем» и знать при этом великолепно русский язык – это преимущество.

«Кряква» и «Крохаль» были кличками двух незначительных агентов, которых завербовал и пас Лессинг. Русских, с которыми проводится агентурная работа внутри Советского Союза, в фирме обычно обозначают именами птиц в алфавитном порядке в соответствии с датой их вербовки. Оба «К» были из последних приобретений.

Сэр Найджел довольно хмыкнул:

– Отлично. Пусть будет Монро. Где он сейчас?

– На учебе. В Биконсфильде.

– Доставьте его ко мне завтра днем. Поскольку он не женат, он, вероятно, сможет отбыть к месту службы, не задерживаясь. Нечего тут прохлаждаться. Утром я позвоню в Форин офис и договорюсь о его назначении на замену Лессинга в торговое представительство.

Биконсфильд, до которого легко добраться из центра Лондона, много лет назад был любимым местом для строительства элегантных загородных домов тех, кто наслаждался богатством и высоким статусом в столице. К началу семидесятых годов этого века[3] большинство из них стало использоваться как место для проведения различных семинаров, размещения курсов по менеджменту и маркетингу для руководителей фирм, в качестве пансионов и даже мест религиозной медитации. В одном из них размещалась Объединенная школа русского языка для государственных служащих, в которой не было ничего секретного, в другом – меньшем по размеру домике – находились курсы для сотрудников СИС, которые, напротив, отличались полнейшей секретностью.

Курс по специальности, который вел Адам Монро, пользовался популярностью, – в немалой степени потому, что разрывал утомительную рутину шифровки‑дешифровки. Внимание класса было сосредоточено на нем, и он знал это.

– Так, – сказал Монро в это утро в один из дней последней недели месяца. – А теперь поговорим о некоторых заковыках, и как из них выбираться.

Класс замер в ожидании. Рутинная процедура – это одно дело, кусочек реального опыта – совсем другое.

– Вам надо забрать у связного пакет, – сказал Монро, – но у вас на хвосте сидит местный шпик. В случае ареста вас спасет дипломатическая неприкосновенность, но у вашего‑то связного ее нет. Он – гражданин этой страны, и для него опасность очень велика. Он вот‑вот должен подойти к месту встречи, и вы не можете его остановить. Он знает, что если будет болтаться возле условленного места слишком долго, то может привлечь к себе внимание, поэтому подождет ровно десять минут. Итак, что вы будете делать?

– Стряхнуть «хвоста», – предложил кто‑то.