Монро провел первую неделю, обустраиваясь на месте. Для всего персонала посольства, за исключением немногих осведомленных о его настоящем статусе, он был просто профессиональным дипломатом, который спешно был переброшен для того, чтобы заменить Гарольда Лессинга. Посол, начальник канцелярии, главный шифровальщик и торговый советник знали, в чем заключается его настоящая работа. Тот факт, что в свои сорок шесть лет он был уже несколько староват для должности всего лишь первого секретаря в торговом представительстве, был объяснен тем, что он поздно поступил на дипломатическую службу.

Торговый советник позаботился о том, чтобы коммерческие бумаги, которыми он должен был заниматься, были бы как можно менее обременительными. Монро имел короткую и весьма официальную встречу с послом у него в кабинете, а затем выпил пару рюмок с начальником канцелярии в несколько более расслабленной атмосфере. Он познакомился с большинством сотрудников посольства и побывал на целом ряде дипломатических раутов, где имел возможность встретиться с другими дипломатами из посольств западных стран. Кроме того, он побеседовал накоротке в деловой атмосфере со своим коллегой из американского посольства. «Бизнес», по сообщению этого работника ЦРУ, развивался вяло.

Хотя любой, кто не умел разговаривать по‑русски среди персонала британского посольства в Москве, выглядел по меньшей мере неловко, Монро как перед своими коллегами, так и во время официальных переговоров с русскими при своем представлении в новой должности, не показывал, что в совершенстве владеет языком, и ограничивался его весьма приблизительным вариантом, к тому же говорил он на нем с сильным акцентом. На одном из дипломатических приемов стоявшие в нескольких футах от него двое сотрудников советского министерства иностранных дел обменялись между собой парой быстрых разговорных фраз по‑русски. Он понял их совершенно четко, а поскольку разговор этот представлял определенный интерес, он сообщил его содержание в Лондон.

На десятый день своей работы он сидел один на скамейке в парке на огромной советской Выставке достижений народного хозяйства, расположенной на северной окраине русской столицы. Здесь должна была состояться его первая встреча с их агентом в Красной Армии, которого он получил по наследству от Лессинга.

Монро родился в 1936 году, он был сыном эдинбургского врача, поэтому все его детство в годы войны было ничем не потревоженным и счастливым детством обычного ребенка из среднего класса. До тех пор, пока ему не исполнилось тринадцать лет, он посещал одну местную школу, а затем провел пять лет в Феттес Колледже – одной из лучших школ во всей Шотландии. Именно здесь преподаватель иностранного языка обнаружил у него необыкновенные способности в изучении языков.

В 1954 году, когда служба в армии еще была обязательной, он после базовой подготовки получил назначение в старый полк своего отца – Первый шотландский гордонский. Затем он был переведен для прохождения дальнейшей службы на Кипр, где в конце лета принимал участие в операциях против действовавших в Трудоемких горах партизан от ЭОКА.

Сидя теперь в московском парке, он в своей памяти, словно перед глазами, представлял крестьянскую хижину. Они полночи пробирались тогда ползком через поросшее вереском болото, чтобы окружить это место, действуя на основании информации, полученной от какого‑то доносчика. Когда наступил рассвет, Монро занимал позицию внизу крутого откоса, ведущего от вершины холма, на котором стоял дом, – он был совершенно один. Главные силы его взвода бросились на штурм хижины с фронта сразу же, как только рассвело: поднимающееся солнце светило им в спину, когда они бежали вверх по менее крутому склону.

Над ним, с другой стороны холма, тишину рассвета разорвало стрекотание «стенов». В первых лучах солнца он увидел, как из задних окон хижины выбрались две человеческие фигуры, остававшиеся в тени, пока стремительный бег по склону не вывел их из‑под защиты дома.