– Сработает, не волнуйся, – сказал второй. – Ты лучше одень‑ка свою маску и снеси эту одежду назад тому янки из склада для красок. После этого немного можешь поспать. Ты заступаешь на вахту сегодня в шесть утра.

Не прошло и часа после того, как сэр Джулиан Флэннери переговорил наедине с премьер‑министром, как он уже собирал вновь комитет по чрезвычайным ситуациям. Она объяснила ему причину, по которой изменилась ситуация, но об этом она сообщила только ему и сэру Найджелу Ирвину, а они будут молчать. Членам комитета достаточно было сообщить, что в соответствии с государственными интересами назначенное на рассвет освобождение Мишкина и Лазарева может быть отсрочено или отменено – это зависит от реакции немецкого канцлера.

Где‑то в другом помещении Уайтхолла в это время по фототелеграфу прямо в Вашингтон страница за страницей передавали информацию о «Фрее», ее команде, грузе и опасностях, которыми грозило ее разрушение.

Сэру Джулиану везло: большая часть главных экспертов проживала в пределах часа езды от Уайтхолла. Большинство поймали в тот момент, когда они ужинали дома; ни одному не пришло в голову отправиться за город, двух вычислили в ресторанах, одного – в театре. К половине десятого вечера почти все вновь собрались в зале заседаний ЮНИКОРНа.

Сэр Джулиан объяснил, что теперь они обязаны предположить: ситуация переросла в нечто большее, чем просто тренировка, и превратилась действительно в серьезный кризис.

– Мы обязаны сделать предположение о том, что канцлер Буш согласится отсрочить их освобождение вплоть до прояснения кое‑каких вопросов. В этом случае мы обязаны предусмотреть вероятность того, что террористы выполнят, по меньшей мере, первую свою угрозу – сбросить в море с «Фреи» часть нефти. Так, во‑первых, нам необходимо решить, как мы сможем справиться с возможным выбросом двадцати тысяч тонн нефти, и, во‑вторых, что мы будем делать, если эту цифру умножить в пятьдесят раз.

Картина, раскрывшаяся их глазам, была весьма мрачной: годы равнодушия со стороны общественности привели к недосмотру со стороны политиков, однако количество эмульгатора сырой нефти, находившегося в руках англичан, а также число специальных автомобилей для его доставки к месту загрязнения нефтью по‑прежнему превышали соединенные усилия всех остальных европейских стран, взятых вместе.

– Нам придется также предположить, что большая часть этой ноши – ликвидации экологической катастрофы – падает на нас, – сказал специалист из лаборатории Уоррен Спрингс. – После катастрофы «Амоко Кадис» в 1976 году французы отказались принять нашу помощь, хотя наши эмульгаторы и средства были лучше их. Их рыбакам пришлось дорого заплатить за эту глупость. Старомодные средства очистки, которыми они пользовались вместо наших эмульгирующих концентратов, нанесли почти такое же токсическое загрязнение, как сама нефть. Вдобавок у них не было ни достаточного количества этих веществ, ни пригодных средств доставки. Они действовали так, словно собирались поразить спрута из игрушечного ружья.

– Не сомневаюсь, что в данном случае у немцев, голландцев и бельгийцев не будет никаких сомнений в отношении совместной операции, – сделал предположение представитель министерства иностранных дел.

– Тогда нам надо быть готовыми, – высказал свое мнение сэр Джулиан. – Какое количество у нас есть?

Доктор Хендерсон из Уоррен Спрингс продолжил свой рассказ:

– Самый лучший эмульгатор, находящийся в виде концентрата, сможет эмульгировать, то есть, разложить нефть на микроскопические шарики, что даст возможность бактериям, находящимся в окружающей среде, довершить ее уничтожение, – так вот, он сможет эмульгировать количество нефти, которое в двадцать раз превышает его собственный объем.