— Тогда как же?

— Ну, Сара не хотела иметь «воздыхателей». У нее была не совсем обычная точка зрения на любовь и секс.

— Она была неразборчива в связях?

— Да.

Дизель приближался к выезду и гадал, как далеко способна зайти Ира, когда ее слушают миллионы людей. Почему она открыто обо всем этом распространяется? К чему эта честность через силу? На его молчаливые вопросы Ира ответила следующей фразой:

— Знаете ли, сейчас я могла бы кое-что рассказать, Ян. И, честно говоря, чувствую себя не очень уютно с этой темой. Однако, насколько я вас узнала, эту мерзкую статью о моей дочери вы наверняка давно выловили в Интернете.

— Вы имеете в виду ту, о секс-клубах?

— Именно.

— И что? Это правда?

— А правда ли то, что одна ваша пациентка обвинила вас в сексуальных домогательствах?

Ира снова обратила его оружие против него самого. Дизель почти стыдился того, что почувствовал легкий прилив гордости: она воспользовалась информацией, которую он ей дал до этого.

— Да. Якобы я дал ей наркотики и изнасиловал. Но это неправда. Я до нее даже не дотронулся.

— Так же, как вы ничего не сделали Манфреду Штуку? — язвительно спросила Ира.

Дизель почувствовал, что она может перегнуть палку. Он подумал, стоит ли ему слушать дальше, и знал, что в это мгновение многочисленные другие слушатели в автомобилях должны испытывать то же самое. Беседа была настолько противоестественной, что это чередование обладало болезненной притягательностью.

— Это нечто другое, — ответил Ян. — Я еще никогда не был близок со своей пациенткой. Это все часть плана.

— Какого плана? Чьего плана?

— Правительства. Государства. Откуда мне знать? Они хотят покончить со мной. Я же сказал, что они планомерно разрушали мою жизнь. Сначала отняли у меня Леони. Потом мою практику. И, наконец, мою честь. Мы ведь здесь именно поэтому, Ира. И поэтому мне пришлось взять заложников.

— И убивать?

— Основание всегда найдется, — тихо ответил Ян, и каждый слушатель знал, что он имел в виду одновременно и казнь в студии, и самоубийство дочери Иры.

Раздался электронный сигнал, напоминающий звонок дешевого дорожного будильника, и Дизель озадаченно глядел на свою приборную доску, пока не понял, что звук раздался по радио.

— Пора, Ира. Следующий раунд.

— Ян, — пыталась заговорить Ира, но террорист даже не дал ей продолжить.

— Не тратьте слов. У вас была отсрочка. Вы не слишком разумно ею воспользовались.

— Вы правы. Я еще не очень продвинулась. Но я не могу одновременно говорить с вами и вести поиски, потому что получаю информацию порциями. Дайте же мне еще немного времени.

— Нет.

— Но почему мы не можем сейчас просто продолжить беседу? Пропустите этот тур игры. Мы говорили о том, что ваша жизнь разрушена. И о Саре. Давайте вместе найдем ответ. Почему все это случилось. О том, что с вами сделали. И о Саре. И обо мне. Ладно? Только не кладите сейчас трубку. Мы не должны прерывать связь, ведь сейчас все так хорошо идет, вы не находите?

«Нет, нет, нет, — подумал Дизель. — Так не пойдет, твои слова звучат слишком умоляюще».

Он энергично помотал головой, одновременно хлопнув по рулю.

— А я могу вам доверять? — спросил Ян Май после продолжительной паузы в эфире.

Дизель сделал радио еще громче, хотя понять разговор можно было без проблем.

— Почему вы спрашиваете? До сих пор я была откровенна и честна с вами. Я не виновата в том, что подослали снайпера через вентиляцию.

— Да, я это знаю.