Элисия сорвала шнур от занавески, которая тут же обвисла вдоль окна, привязала его к ручке своей соломенной корзинки и, переведя ее через подоконник и край крыши, стала медленно спускать вдоль стены. Когда вся длина веревки была исчерпана, она неохотно выпустила ее из рук, и та исчезла во мраке. Спустя мгновение глухой удар о влажную почву подсказал ей, что груз приземлился.

Тогда Элисия перелезла через оконную раму и села на подоконник, свесив ноги наружу. Неожиданная и крайне неприятная мысль, что она может поскользнуться и упасть, заставила ее вздрогнуть. Что ж, придется рискнуть. Она продолжала глядеть вниз, собираясь с духом и убеждая себя, что терять ей нечего. Да и чего ей бояться? Сколько раз в детстве она лазила с Айаном по деревьям и стенам! У нее всегда было безупречное чувство равновесия… значит, все будет в порядке.

Она решительно соскользнула к краю крыши, стараясь двигаться как можно тише. Ухватившись за толстую лозу, девушка перегнулась через край и, нащупывая ногой упор, быстрым толчком перенесла всю тяжесть своего тела на плющ. Заросли выдержали. Вздохнув с облегчением, она осторожно отыскала следующую точку опоры, затем другую и таким образом постепенно спустилась вниз.

Ступив на твердую землю, Элисия ощутила восторженную радость победы. Торопливо отвязав корзинку, она поспешила к черному ходу. Затаив дыхание, девушка тронула ручку кухонной двери. Ей было хорошо известно, что кухарка часто забывала ее запирать.

Едва слышно скрипнув, дверь приоткрылась. Элисия бесшумно протиснулась в щель и прошла по большой безлюдной кухне, собирая еду в дорогу. Она взяла небольшой круглый хлеб, сыру, ветчины и холодной отварной говядины, а также два изумительных пирожка с яблоками. Ей редко доставались подобные сладости — они предназначались Агате к утреннему чаю. Девушка с улыбкой представила вытянутую физиономию тетки, когда обнаружится пропажа пирожков. Однако улыбка ее быстро погасла, и мурашки забегали по коже при мысли о том, что тетка может ее хватиться.

Завернув украденную еду в большую клетчатую салфетку, она сунула ее в свою корзинку и направилась к полке, где хранились «кухонные» деньги. Ими расплачивались за продукты. «Не слишком-то их много, — разочарованно подумала Элисия. — Впрочем, этого должно хватить до Лондона».

Луна уже высоко стояла в небе, заливая серебристым сиянием поля и леса, когда Элисия покинула кухню так же тихо, как входила. Легкая, как тень или призрак, она перебежала широкую открытую полосу, отделявшую дом от деревьев.

Достигнув леса, Элисия не стала оглядываться на Грейстон-Мэнор, а продолжала ровным твердым шагом углубляться в чащу. Она глубоко вдыхала студеный воздух, мысленно сбрасывая с себя оковы плена. Ей надо двигаться не останавливаясь, чтобы как можно дальше уйти от Агаты, потому что гнев тетки, обнаружившей, что загнанная и затравленная ею добыча сбежала из капкана, будет страшен.

Элисия теперь никогда не сможет туда вернуться, да и не захочет возвращаться. А раз она стала бездомной, то ей остается только отправиться в Лондон. Агата, наверное, решит, что она подастся домой, в знакомые с детства места, но Элисия не станет зря рисковать. В Лондоне она поищет место гувернантки или компаньонки, в конце концов она же получила достойное леди воспитание и образование. Она не даст сомнениям и нерешительности погубить себя.

Девушка шла быстро, насколько позволял ей неяркий свет луны, спотыкаясь на корнях, задевая колючий кустарник, острые шипы которого цеплялись за ее плащ и не отпускали, пока она не вырывалась, теряя лоскутья и раздирая в кровь руки. Однако она не сдавалась и продолжала идти вперед, все дальше и дальше от Грейстон-Мэнор. Элисия надеялась до рассвета добраться до другого края леса, пересечь большую дорогу, пашни и оказаться в другой полосе лесов и перелесков, прежде чем фермеры отправятся с товарами на рынок.