Наконец она выдавила:

– Вот… ха ха! Вот… я дура! С большой буквы дура перегревшаяся!

– Почему так? – завис незнакомец. – Разве невинные очки умеют делать дам немножечко глупее?

– Ды… – сдерживала очередной порыв смеха Пия, – ды я не о том! Вот я дура: подумала, что не портрет мой выйдет, а прямо чудо природы. А тут – художник то без очков меня малевал! Эт… ха! эт… что ж там кроме пьяного размытого пятна могло нарисоваться! Ей богу, щас рожу! – снова закатилась та, а мамаши вокруг начали обеспокоенно галдеть, видя, как после этой фразы девушка ещё сильнее схватилась за живот.

Пия заливалась так заразительно, что и парень уже не сдерживал улыбку.

– Чего вы, сеньорита? Вон даже люди испугались.

– Я и говорю: даже люди – и те испугались! Ха ха ха! Без страха и не взглянуть! Слепой художник!.. Ха ха! А я тогда – нелюдимая танцовщица для… ассамблеи пенсионеров!

Незнакомец тоже захохотал в голос – и вот они уже вдвоём, вцепившись в друг друга, «в конвульсиях» валялись на траве. Насилу придя в себя, юноша спросил:

– А всё таки… причём тут портрет?

– А что? Портрета нету? – Пия посмотрела на него в упор широкими ореховыми глазами.

– Сами взгляните – я ж слепой.

– Не бери в голову, ты и так симпатичный, – отмахнулась Пия. – Ладно, сама проверю: достаточно ли круглое пятно там у тебя – или циркуль взять?

– Ну проверь… – рискнул «художник» перейти на ты, но молодая испанка этого даже не заметила.

С нетерпением она зашелестела листами. Все они оказались пустыми, кроме одного, смятого, который сеньорита начала разворачивать, но вдруг остановилась:

– Что это? – растерянно спросила она. – Этот стул – я?

– Нет, – по инерции ещё раз хихикнул «художник», – этот стул – стул. Чертёж по работе.

– Ничего не поняла! – Развела девушка руками.

– Да! тут точно не разобраться: целый стул стул!

– Так! разом прекратим считать меня дурой! Слова свои я забираю обратно, и мы начинаем думать, что я с умным видом слушаю твои гениальные пояснения. Давай, хитрюга художник!

– А ты разверни до конца – и всё станет ясно.

Вскоре девушка уже смотрела на два билета в своей руке, будто не понимая, что перед ней такое.

– Это приглашение? – Стреляла глазками она.

– Пока нет, сеньорита… м м м… Как же тебя зовут?.. Уж не Пия ли?

Она вздрогнула, а «художник» ожидал дальше услышать что то вроде «ты – телепат!» или «мы знакомы?», но вышло чуть иначе:

– Ты что – моя мама?! – вскрикнула девушка и схватилась за голову, будто испугавшись, что потеряла память.

– Вроде нет, – парень опять страшно засмущался.

– Как же тебя зовут? – передразнивала она. – Адольф?

– Ещё чего!

Но девушку было не остановить:

– Кристоф? Бруно? Ральф? Ричард? Или… – Она с хитрым прищуром заглянула ему в глаза, как в паспорт, и отчеканила: – Бра ни слав! В десятку?

– Нет, почему же? – улыбался юноша.

– Откуда я знаю, как зовут всех немцев! – наиграно обиделась она и всплеснула руками.

– Немцев?

– А кто же ещё так издевается над «р» – будто где то собака пивом подавилась?

– Нет, – засмеялся «художник». – Я фр р ранцуз. Из Фр р ранции.

– А я Пия. Пия я, – ответила она. – Вроде я спросила как тебя зовут, француз…

– Жиль.