Дюма писал Маке, что актерам надо заплатить шесть тысяч франков, он нашел только три тысячи, умолял занять у кого-нибудь. Маке отказал. Впоследствии он писал своему биографу Симону, что связывал с театром все надежды на благосостояние, но Дюма «дурно управлял» и помочь было нельзя. Дюма в отчаянии представил в министерство коммерции проект объединения под его руководством трех «пришедших в упадок» театров: «Порт-Сен-Мартен», «Амбигю» и Исторического, обещая, что театры будут «придерживаться одного направления во всем, что касается истории, морали и религии, целиком соответствующего пожеланиям правительства». Ответа не последовало. Театр стоял мертвый и пустой, тянулся суд.

Во время военного смотра в Сатори 10 октября кавалерия кричала президенту: «Да здравствует император!», пехота по приказу генерала Неймайера прошла молча, Неймайера уволили, военный министр Шангарнье за него заступился — уволили и его. Палата, чувствуя, что ее разгонят, осмелела, как загнанный в угол зверь, Тьер подбивал депутатов призвать на трон наследников Орлеанского.

Дюма, завершив «Адскую бездну», за неделю написал повесть «Голубка» — XVII век, любовь, политика, заговоры; печаталась в «Веке» с 22 октября по 9 ноября — и взялся за продолжение «Бездны» — дилогию «Бог располагает»; публикация с 20 ноября 1850-го по 7 марта 1851 года, действие происходит в 1829–1831 годах в Париже.

«С закатом карбонариев кончилась эра тайных обществ… лучший, самый подлинный заговор — это открытое, на глазах у целого света объединение идей». И все же тайные общества есть, и Гельб в них вхож. Он предает, шпионит, интригует, подстегивает оппозиционеров — все для личной выгоды. «План таков: пребывать в постоянной готовности, следить за всем, что творится во взбаламученных мозгах министров, за всеми плетущимися в потемках интригами заговорщиков…» Гельб на собрании оппозиционно настроенных буржуа: «Революция, которую готовят эти люди без веры и без силы, покончит с их жалкими расчетами. Пусть они только откроют шлюз, и поток унесет их». Он «видел их насквозь, этих мелкотравчатых честолюбцев, живущих одним днем, не искавших в революции, которую они подготавливали, ничего, кроме собственных интересов или удовлетворения своего тщеславия, готовых низвергнуть трон, простоявший четырнадцать веков, чтобы сделать из него ступеньку и добраться до должности министра в министерстве, что продержится какие-нибудь полгода». Примерно то же Дюма в тот же период писал в мемуарах и делился мыслями с персонажем. Орлеанского возвели на престол, Гельб перешел на сторону власти, предал Тугенбунд, а оказалось, что его брат Юлиус — тайный глава Тугенбунда; все козни пошли прахом, а почему? Потому что Бог располагает… Так хуже этот роман, чем те, что писались с Маке, или нет? Не то чтобы хуже, он другой: любовные линии вторичны и блеклы, зато политика выписана детально, страстно; это шаг к новому жанру — гибриду романа и публицистики.

В декабре Маке жаловался Лакруа, что Дюма не берет его в соавторы, самому ему писал: «Вы даже не замечаете, что полностью дезавуировали наши соглашения и нашу дружбу… Я никогда не получаю платы за работу. Вы оставляете меня без денег, тогда как должны в первую очередь рассчитываться со мной. Не забывайте, дорогой друг, что у Дюлона и Порше (нотариусы. — М. Ч.) зафиксирована вся Ваша громадная задолженность. Вы устраиваете в театры своих протеже и отказываете моим.