– Да. Но я, к тому же, еще и не фокусник.

Я встала на колени и ощупала оковы. Они казались довольно надежными, туго защелкнутыми вокруг запястий Кристоффа. Я посидела на пятках, вздохнула.

– Я, к сожалению, не знаю, как вскрыть замок. Ладно, бесполезно плакать над сбежавшим молоком. А что еще здесь есть? Ничего, что мы могли бы использовать как оружие?

– Я ничего не нашел.

Тут оказалось несколько деревянных ларей, которые очевидно использовали когда-то для хранения корнеплодов, но все, что осталось в них сейчас, была сухая грязь у основания и несколько засохших комков, которые могли быть только иссохшей картошкой. Я обследовала последний ларь, не найдя ничего кроме особенно странной по форме картошки. У нее были очень острые глазки и мягкая кожура, как если бы она обросла грибком. У меня не заняло много времени, чтобы осмотреть комнату.

– Помимо того, что пахнет мумифицированной крысой, каковой и является.

Я вскрикнула, уронив отвратительную вещь, которую все еще исследовали мои пальцы, и прыгнула в сторону, обрушившись на Кристоффа и сбив его. Когда мы упали, наши головы с глухим звуком больно стукнулись друг об друга.

– О, мой Бог. Я поранила тебя? – Я поспешно вскочила на ноги и отскочила назад, когда наступила на что-то мягкое и скользкое. – Ик! Крысы! Крысы!

– Это была моя рука, – сказал Кристофф несколько страдальческим голосом.

– Мне так жаль! Позволь я помогу тебе…

– Нет! – быстро сказал он, его дыхание участилось. Затем послышался ерзающий звук, приглушенный стон и потом снова заскрипел стул.

Я съежилась у двери, обхватив себя руками, лоб пульсировал там, где я стукнулась о Кристоффа.

– Ты поранился? – снова спросила я, надеясь, что это прозвучало благородно, а отнюдь не жалко.

– Нет, правда. Ты планируешь снова напасть на меня?

– Я не нападала на тебя. Я пыталась тебе помочь.

– Тыкая мне в глаз, выкручивая нос, сваливая меня, стукая меня головой и плечами, и пытаясь переломать мне кости на руке? – его голос был глубок и низок, как всегда, но в нем была явная нотка недовольства, раздражавшая меня.

– Здорово, я прилагаю все силы, что могу, а ты даже не сказал мне, что в ларе была дохлая крыса!

– Я не мог видеть, что ты делаешь, чтобы посоветовать тебе избегать этого, – сказал он со сводящей с ума рассудительностью.

– Ты знаешь, насколько я ненавижу крыс. Мог бы предупредить.

Звук легкого вздоха достиг моих ушей.

– Зоря, в дальнем ларе есть мертвая крыса.

– Очень смешно. Что мы будем делать? – Я была почти рада темноте в комнате, так Кристофф не увидит слез расстройства и жалости к себе, хлынувших из моих глаз.

– Христос, ты же не собираешься плакать, не так ли?

– Нет, конечно. Я не плакса, – сказала я, с предательским влажным всхлипом, демонстративно вытирая глаза. – Это просто потому, что за последние пару дней так много всего произошло, я немного устала и на взводе.

Он не сказал ничего на это, но ему было и не нужно.

Я раскачивалась, чувствуя себя абсолютно жалкой в этот момент. Я потерпела неудачу, пытаясь сделать то, о чем Анники молила меня перед смертью, провалила доставку призраков к их последнему упокоению, не смогла заставить людей Братства увидеть истину. И теперь Алек и Кристофф будут, вероятно, подвергнуты самым безумным пыткам, которые только сможет вообразить явно ненормальная Кристьяна, и в этом была только моя вина. Я все ужасно испортила, и не хотела ничего более в этот момент, кроме как отправиться домой и прореветь неделю или две.

Кристофф снова вздохнул, на этот раз громко и энергично.

– Иди сюда.