– Ульфур? – спросила я, изо всех сил пытаясь сдержать свет, что так отчаянно хотел извергнуться.

– Тут.

За Дениз заколебался воздух.

– Сейчас, – сказала я, разворачиваясь лицом к двум женщинам. Ульфур материализовался, бросаясь вперед на Дениз, выбивая оружие из ее руки, когда Магда отправилась в полет с испуганным криком.

Я собрала свет и завопила, бросая его в Дениз:

– Это за Анники!

Свет ударил в нее с мощностью кувалды, отбрасывая ее назад как минимум на несколько футов.

Фредерик застыл на секунду, затем прыгнул на меня, его лицо исказилось от ненависти.

– Если вы не воспользуетесь светом, тогда это сделаю я!

Острая жгучая боль пронзила мой бок. Я в ужасе опустила глаза, увидев, как он вытащил нож из моего бока. Лезвие блестело от крови, но и пылало чистейшим белым светом, который исчезал с меня, пока я смотрела.

Фредерик развернулся и побежал к Кристоффу. Дениз все еще боролась с Ульфуром, выкрикивая приказ убить меня. Магда подняла камень и плюхнула его на ее голову, указывая в мою сторону и вопя.

Алек поднялся на ноги, правая сторона его тела  все еще была отчасти отвратной, но чудесным образом частично излечившейся. Он сделал выпад вперед, сбивая в сторону Макаэля, в отчаянной попытке освободить руки Кристоффа.

Грета стрельнула в его грудь трижды, заставляя его упасть на колени.

Я знала с абсолютной точностью, что Фредерик собирается вонзить, пропитанный светом кинжал в сердце Кристоффа и у меня не было в запасе сил, чтобы остановить его.

Я действовала без раздумий. Я прыгнула вперед, бросая себя к Кристоффу с криком:

– Нет!

Фредерик высоко поднял обеими руками кинжал, запев сильным, странным голосом:

– In tua luce videmus lucem! – прежде чем его руки дернулись вниз.

Нож вонзился в мою спину, так как я приземлилась сверху на Кристоффа. Алек волоча ноги, все еще отчаянно пытался освободить руки Кристоффа, несмотря на то, что Грета продолжала опустошать в него свой пистолет.

Боль расцвела медленно, когда я подняла голову, раскаленный жар лезвия распространился от лезвия медленными волнами жара, быстро нарастая в силе.

Крики зазвучали сквозь деревья, знакомые голоса звали Кристоффа и Алека.

– Свет, должно быть, исчез, – сказала я Кристоффу, который распростертым лежал подо мной, волна жара, начала делать мысли тяжелыми. – Я говорила тебе иметь веру в меня.

– Я верил, – сказал он, прекрасная бирюза его глаз вспыхнула ярче.

Фредерик закричал, когда вампиры добрались до него.

Магда устремилась ко мне, ахнув над ножом, что, как я знала, торчал из моей спины.

– Милый Боженька на небесах, Пия. Милый Боженька!

– Я в порядке, – сказала я, каркающим голосом, когда руки помогли мне подняться с Кристоффа и камня. Моя голова плыла, но я сделала усилие, чтобы прочистить ее. После того, как Алек выбил пистолет у Греты, он послал ее в полет в услужливые руки Ровена, и поплелся ко мне, обхватывая меня в осторожном, но крепком объятии.

– Любовь моя, храбрая моя любовь. Все кончено, моя Возлюбленная. Не нужно плакать, все кончено.

Я не плакала, но меня трясло от последствий того, что я была дважды ранена. Я, однако, не жаловалась, когда Алек баюкал меня, бормоча слова утешения.

– Что ты делаешь? Ты не должен был двигать ее! – приказала Магда, пытаясь оторвать от меня руки Алека. – Она была ранена! Мы должны отправить ее в больницу. Милый Боженька, никто из вас не знает, как обращаться с кем-то, кто был ранен? Пия, сладкая, приляг. Мы вызовем скорую.

– Нет никакой надобности в смертной помощи, – услышала я, как сказал Кристиан. Я подняла голову, и посмотрела на него.