Уильям С.Бэрроуз. Джанки. Исповедь неисправимого наркомана
ПРОЛОГ
Я родился в тысяча девятьсот четырнадцатом, в солидном трехэтажном
кирпичном особняке, в одном из самых крупных городов Среднего Запада. Семья жила
в полном достатке. Отец владел предприятием, которое занималось поставками
пиломатериалов. Прямо перед домом - лужайка, на заднем дворе - сад, садок для
рыб и, окружавший все это хозяйство высокий деревянный забор. Помню фонарщика,
зажигавшего газовые уличные фонари, здоровый, черный, блестящий Линкольн и
поездки в парк по субботам - всю эту бутафорию безопасного, благополучного
образа жизни, ушедшего теперь навсегда. Я мог бы рассказать еще о старом
немецком докторе, жившем в соседнем доме, о крысах, шнырявших на заднем дворике,
тетиной газонокосилке и о моей ручной жабе, обитавшей рядом с садком, но не
хотелось бы опускаться до шаблонов, без которых не обходится ни одна
автобиография.
По правде говоря, мои ранние детские воспоминания окрашены страхом ночных
кошмаров. Я боялся остаться один, боялся темноты, боялся идти спать - и все это
из-за видений, в которых сверхъестественный ужас всегда граничил с реальностью.
Я боялся, что в один прекрасный день мой сон не кончится, даже когда я проснусь.
Я вспоминал подслушанный мной рассказ прислуги об опиуме - о том, какие сладкие,
блаженные сны видит курильщик опиума и говорил себе: "Вот когда вырасту, то
обязательно буду курить опиум".
В детстве я был подвержен галлюцинациям. Однажды ранним утром я увидел
маленьких человечков, играющих в игрушечном домике, который я собрал. Страха я
не испытал, только какое-то спокойствие и изумление. Следующая навязчивая
галлюцинация или кошмар, преследовавшая меня неотступно в возрасте четырех-пяти
лет, была связана с "животными в стене", она начиналась в бредовом состоянии от
странного, не поддающегося диагнозу, нервного возбуждения.
Я посещал начальную школу с будущими примерными гражданами - адвокатами,
докторами, бизнесменами этого крупного городского захолустья на Среднем Западе.
В общении с другими детьми был робок и ужасно боялся физического насилия. Одна
агрессивная маленькая лесбиянка дергала меня за волосы всякий раз, когда
замечала. Так бы и вмазал ей сейчас по роже, но, к сожалению, опоздал - давным
давно она свалилась с лошади и сломала себе шею.
Когда мне было около семи, мои родители решили переехать на окраину, дабы
"скрыться от людей". Купили большой дом, окруженный лесами и полями, с рыбьим
садком и белками вместо крыс. Так и зажили здесь, в спокойной дыре с прекрасным
садом, напрочь оборвав все связи с городской жизнью.
В средней школе я ничем особо не выделялся ни в спорте, ни в учебе, и был
типичным середнячком. Математика, как и остальные точные науки, была для меня
темным лесом. Никогда не любил спортивные командные состязания, по возможности
стараясь от них увильнуть. Короче, слыл хроническим симулянтом. Зато обожал
рыбачить, постреливать всякую живность и подолгу шататься. Для американского
мальчика того времени, я читал гораздо больше обычного: Оскара Уайльда, Анатоля
Франса, Бодлера, даже Андре Жида. На почве романтики я сдружился с одним парнем,
и по выходным мы исследовали старые каменоломни, катались по округе на
велосипедах и рыбачили везде, где только клевало.
В то время, меня просто потрясла автобиография одного вора-взломщика под
названием "Всегда неправ", где автор вполне обоснованно утверждал, что провел
большую часть своей жизни за решеткой. |
