Однако все это не могло продолжаться более нескольких секунд. Она чувствовала своими нежными губами чьи-то большие, квадратные, широко расставленные зубы, и головокружительная ярость, скрывавшаяся в этом поцелуе, говорила не столько о необузданном нраве того, кто посмел наброситься на Джарел, сколько о том, что все это, включая поцелуй, железную хватку невидимой руки и то, что ее тащили по каменному полу, было лишь частью некой силы, словно испепелившей одним своим прикосновением все, что окружало Джарел до сих пор.

Охваченная бессильной яростью, воительница пыталась сопротивляться, пыталась кричать. Однако ей попросту нечему было противостоять. Она слышала только хрипы и бульканье, рождавшиеся в ее собственном горле, звуки, которых больше никто не мог услышать.

Все случилось так быстро, что Джарел не успевала даже осознать происходящее. Ее настолько ошеломила свирепость нападения, что она даже не удивлялась отсутствию всего остального, а между тем в мире не осталось ничего, кроме этой могучей руки, наглой ладони и неистового рта. Внезапно у нее появилось ощущение, что стены почти сомкнулись вокруг нее – они вдруг оказались так близко, словно ее вытащили из огромного зала в крохотную каморку.

Джарел совершенно утратила представление о времени, но, вероятно, прошло всего несколько секунд, поскольку, когда ветер задул все факелы на стенах, люди, жившие в Чертовой обители, отчаянно завопили. Джарел словно издалека услышала эти вопли – казалось, для них время шло медленнее, чем для нее. В следующий миг кто-то подбросил хворосту на тлеющие угли, и яркая вспышка пламени озарила все вокруг. Длинные языки огня взметнулись ввысь и загудели в узком дымоходе. В одно мгновение темнота, окутавшая зал, отступила.

Теперь Джарел стояла, пошатываясь, в самом центре огромного зала. Рядом с ней никого не было, хотя она могла поклясться на клинке собственного меча, что за долю секунды до этого грубый ненавистный рот терзал ее губы в неистовом поцелуе. Все, что доставило ей столько мучений, исчезло, будто ничего никогда и не было. Стены больше не сжимались вокруг Джарел узким кольцом, яростный ветер пропал, и в зале вновь воцарилась тишина.

Аларик неподвижно стоял в дальнем конце зала над расплывшимся пятном пролитой здесь два столетия назад крови Андреда. Джарел лихорадочно подумала, что с первого мгновения знала – это не его губы терзали ее уста. В Аларике не было той неистовой силы, которая сжимала ее железной хваткой и волокла по каменным плитам. Нет, это был не Аларик, хотя в то мгновение, когда на зал обрушилась тьма, только он находился рядом с воительницей. Нет, это не его яростный жадный поцелуй до сих пор горел на ее губах.

Джарел коснулась ладонью истерзанных губ и, захлебнувшись бессильной яростью, всхлипнула.

А приближенные Аларика все так же сидели возле огня. Когда пламя в камине вновь разгорелось, и осветило зал, Джарел увидела, как изумление на их лицах сменилось страстной надеждой, надеждой на что?.. Это странное выражение на миг сделало их удивительно похожими друг на друга. Аларик шагнул к ней и, схватив ее за плечи, резко дернул несколько раз подряд, повторяя на незнакомом языке:

– Г'хастаэст? Тайг'хаста? Тайг'хаста?

Джарел казалось, что она наблюдает за происходящим как бы со стороны, но так не могло продолжаться бесконечно. Она сердито стряхнула с себя его руки и прислушалась к невнятному бормотанию – теперь весь «маленький двор» Аларика собрался вокруг нее:

– Г'хастатай? Эстг'хаста?

Аларик первым овладел собой. Она услышала его дрожащий от возбуждения голос, он требовательно спрашивал с почти безрассудным пылом:

– Что это было? Что случилось? Это было… кто был?.