– До меня доходили слухи, что Дирижер решил рассматривать свою должность как что-то вроде последней инстанции для разбора жалоб частных лиц, – шепнул Роги Честеру. – Но это уж слишком! Нам нужно занять очередь?

– Нам назначен прием ровно на десять, – ответил Копински, взглянув на свои старинные золотые карманные часы. – И мы не опоздали.

Тереза с удивлением рассматривала ждущих в приемной.

– Неужели кто угодно может явиться к Планетарному Дирижеру?

– Кто угодно может попросить о приеме, – сухо ответил Спенсер Делевен. – Необоснованные просьбы отклоняются; дела, которые с успехом могут быть решены в других учреждениях, переадресовываются туда. Штат сотрудников Дома Дирижера очень велик, и к самому Макгрегору поступают только дела, прошедшие строгую проверку.

– Черт меня побери! – воскликнул Роги, – А я думал, что Дирижер, так сказать, петух на верхушке Интендантской Ассамблеи, монарх мира.

– Вовсе нет, – презрительно фыркнул Делевен. – Дирижер не зависит от планетарных законодательных органов. Он отвечает только перед всем Галактическим Консилиумом, а не перед одной Конфедерацией Землян.

– Многие разделяют такое заблуждение, Роги, – сказал Сэм Голдсмит. – Юристы все еще пытаются разобраться в правах и обязанностях Дирижера, и кое-кто из нас подозревает, что Дэвид Макгрегор вводит свои правила по ходу действия! Официально Дирижер – это в первую очередь метапсихический представитель своей планеты, обеспечивающий прямую связь между ее гражданами и Консилиумом. Каждая Конфедерация Содружества рассматривает эту должность несколько на свой лад, но в целом Дирижер скорее надзиратель или представитель общества, чем администратор. Когда закончится испытательный срок, у каждого нашего колонизированного мира будет свой Дирижер, и на него (или на нее) будет возложена обязанность растить и направлять планетарное Сознание.

– Выходит, – отозвался Роги, – что Макгрегор в конечном счете всего лишь титулованная нянюшка.

Голдсмит засмеялся, но остальные адвокаты поморщились.

– Наверное, это очень трудная работа, – сказала Тереза.

– Я слышал от одного моего полтроянского друга, – ответил Голдсмит, – что большинство их Дирижеров выдерживают лишь несколько лет на этом посту.

– Боже мой!

– Вон идет секретарь, – перебил Вуди Бейтс. – Давно пора.

Стройный рыжий молодой человек в блейзере с инициалами ПДЗ сразу же определил двух просителей.

– Привет! Тереза Кендалл и Рогатьен Ремилард, если не ошибаюсь? Я Барт Зигфилд, один из помощников Дирижера. Не пройдете ли со мной? Он готов вас принять…

Спенсер Девелен вежливо перебил:

– Мы представляем юридические интересы гражданки Кендалл и гражданина Ремиларда, а потому почтительно просим разрешения сопровождать наших клиентов и представить их прошение Дирижеру Макгрегору.

– Извините, – ответил Зигфилд с любезной твердостью. – При подаче прошения вас поставили в известность, что Дирижер примет только самих просителей. Это ведь не судебное учреждение.

Делевен покраснел.

– Но…

Роги шагнул вперед.

– Мы поняли. Идем, Тереза.

Зигфилд подмигнул растерявшимся адвокатам и вышел с Роги и Терезой в длинный коридор, где царила глубокая тишина, паркетный пол был устлан китайскими коврами, а по сторонам виднелись высокие двери, скрывающие неведомо что. Обшитые панелями стены служили фоном для редкостных картин.

– Неужели это подлинный Ван-Гог? – спросила Тереза.