– Он получил пятнадцать лет, так?

– Насколько я помню, да, – ответил я.

– Когда?

Снова Сократ. Я принялся подсчитывать в уме. Много лет, и много воды утекло с тех пор. Куча разных мест и людей.

– Вот дерьмо, – выругался я, и О’Дей кивнул.

– Шестнадцать лет назад, – сказал он. – Правда, время летит быстро, когда живешь в свое удовольствие.

– Он уже вышел?

– Год назад.

– И где он сейчас?

– Не дома.

Несмотря на то что Котт был худым и жилистым, он отличался поразительным спокойствием, мог замедлить свой пульс до тридцати ударов в минуту и много часов пролежать совершенно неподвижно. Кроме того, он обладал сверхчеловечески острым зрением, иными словами, был прирожденным снайпером. После того как он закончил ряд специальных курсов, его прямиком отправили в отряд «Дельта». Там он без устали трудился, развивая свой талант, и в конце концов стал звездой и принимал участие в сверхсекретных операциях.

Но грань между той частью его сознания, что была сосредоточена на очередном задании, и той, которая отвечала за моменты, когда он отдыхал, оказалась не такой уж прочной – и это совсем не характерно для солдата из спецподразделения. Чтобы убить человека с расстояния в тысячу ярдов, требуется больше чем просто талант и физическая подготовка. Для этого нужно своего рода разрешение глубинной и древней части мозга, где фундаментальные запреты либо очень сильны, либо наоборот. Стрелок должен по-настоящему, искренне верить: Все в порядке. Это твой враг. Ты лучше его. Ты самый лучший в мире. И каждый, кто бросает тебе вызов, заслуживает смерти. У большинства снайперов есть что-то вроде выключателя, однако у Котта он срабатывал не до конца и не всегда.

Я познакомился с ним через три недели после того, как мы обнаружили армейского сержанта из отряда рейнджеров с перерезанным горлом среди сорняков за баром в Колумбии, Южная Америка. В этом баре любили проводить время парни из спецподразделений, выполнявших задания ЦРУ. Обычно они захаживали туда, чтобы отдохнуть и расслабиться, когда не бегали по джунглям, отстреливая членов наркокартелей. Таким образом, круг подозреваемых был очень маленьким и неразговорчивым.

В то время я служил в 99-м подразделении военной полиции, и мне поручили найти убийцу. Но только потому, что погибший являлся американцем и служил в армии. Если б речь шла о каком-нибудь местном гражданском лице, Пентагон пальцем не пошевелил бы.

Никто ничего не говорил, но между строк читалось многое. Я знал, кто находился в баре, и попросил всех описать тот вечер. И они мне кое-что поведали. А я уже нарисовал всю картину полностью. Один парень делал это, другой – то. Один ушел в одиннадцать, другой в полночь. Второй сидел рядом с первым, который пил ром, а не пиво. И так далее и тому подобное. В конце концов у меня сложилось четкое представление о случившемся, я проверял свои выводы снова и снова, пока не убедился в том, что не ошибся.

Только вот Котт представлял собой дыру в пространстве. О нем почти никто ничего не сказал. Ни где он сидел, ни что делал или с кем разговаривал. В общем, о нем предпочитали помалкивать. Причин могло быть несколько; например – и это было вполне возможно, – несмотря на то что парни из его подразделения не собирались его сдавать, в их намерения не входило его прикрывать. Своего рода этика. Или отсутствие воображения. В любом случае мудрое решение. Вранье рано или поздно выходит наружу, так что лучше не болтать лишнего. Взять хотя бы – существует же такая вероятность, пусть и гипотетическая – длинную яростную ссору с убитым сержантом, которая могла привести… ни к чему такому. Всего лишь дыра в пространстве.

Улики были слабоваты, зато куча предположений, а также звездный игрок и секретная операция.