— Но куда смотрит полиция? Или она не осведомлена об этом? — удивился лорд.

— Возможно, что и осведомлена, но при богатстве Морлека ему ничего не стоит заткнуть кому следует рты.

Джоан молча внимала тому, что говорил Гамон. Затем, снова овладев собой, она спросила:

— Откуда вам все это известно?

Гамон пожал плечами.

— Несколько лет назад я встречался с ним. Он предполагал, что имеет власть надо мной… Он попытался выманить у меня деньги, но ему не удалось. Ему повезло: он ускользнул от меня, но в следующий раз уже не уйдет. В следующий раз… — И он закончил фразу движением руки, словно сжал горло невидимого врага. — И это случится гораздо раньше, чем он предполагает. Он в моих руках.

Джоан оцепенела, услышав слова Гамона. Она не могла понять, что именно заставляет ее волноваться. Она ненавидела Ральфа всей душой и лишь ценой большого напряжения ей удалось взять себя в руки и подавить волнение.

— Я уже сказал вам, что мне неизвестно, как его зовут на самом деле. Полиция уже много лет неустанно следит за ним, однако собрать достаточно улик против него ей не удавалось никогда.

— Но я ничего подобного не слышал, — перебил его лорд Крейз, — насколько мне известно, местная полиция о нем самого лучшего мнения.

— Упомянув о полиции, я имел в виду не местную полицию, а лондонскую, — внес поправку Гамон, — а вы сами понимаете, что она не станет посвящать посторонних в свои планы.

— Это невероятно, — продолжала удивляться Джоан. — Однако, возможно, мистер Гамон начитался приключенческих романов и теперь развлекает нас.

Гамон улыбнулся.

— Признаю, звучит это совершенно невероятно, однако, уверяю вас, это в самом деле так. И более всего он недоволен, что я узнал его, всячески заклинал меня не рассказывать о нем никому.

— Это неправда! Этого быть не может! — гневно воскликнула Джоан. Лицо Гамона стало багровым. — Мистер Морлек не стал бы просить об этом. Я не верю вам, он не может быть вором!

— Он ваш друг? — удивился Гамон.

— Я никогда не встречалась с ним, но несколько раз видела его издали.

Наступило неловкое молчание. Но Ральф Гамон — из породы толстокожих. Ему в лицо брошено обвинение во лжи, но он не только не чувствовал себя задетым или оскорбленным, но был не прочь возобновить беседу о прошлом Морлека.

После того как лорд Крейз удалился к себе в кабинет, Джоан вышла в сад, наблюдая вспышки зарниц на мрачном небе. Ей хотелось побыть одной — присутствие Гамона стало ей невыносимым. Однако он последовал за ней.

— Кажется, ночью будет гроза, — заметил он, пытаясь завязать разговор.

Она согласилась, и, желая избавиться от него, тотчас направилась в дом, но он удержал ее.

— Скажите мне, где вы познакомились с дамой, которая поселилась в маленьком домике? — спросил он.

Джоан удивленно подняла брови. Менее всего ожидала она вопросов Гамона об этом.

— Вы говорите о миссис Корнфорд? Быть может, по-вашему, и она преступница? — спросила девушка.

Гамон пропустил ее замечание мимо ушей.

— Мне кажется, что и она знает меня — несколько лет назад я встречался с ней. Она вам ничего не говорила обо мне?

— Она никогда не вспоминала о вас. Очевидно, потому что и я никогда не заговаривала о вас, — ответила удивленная девушка, которую начало разбирать любопытство.

— Насколько я помню, она около года находилась в психиатрической больнице, — продолжал Гамон.