– А это за всю прежнюю жизнь, когда ты не плакала.

    – Скорей бы уже рассвело, – поежилась от предутреннего холода Тайхай. – Откроют ворота, и можно будет уйти. Насовсем.

    – А пока предлагаю пойти к мосту, – сказал Иллари. – Вроде там были лавки, которые и по ночам открыты. Купим себе еды и прочего в дорогу. Пока до моста дойдем, пока обратно, как раз и рассветет.

    Так они и сделали.

    Тайхай покинула их за городскими воротами, еще раз облобызав названного брата и повторно взяв с него обещание повидать ее будущих детей. Джет не беспокоился за нее: постоять за себя бывший капитан Внутренней стражи сумеет, да и денег у нее достаточно. Иллари щедро одарил ее из своих почти не востребованных дорожных запасов. Не только в пути не придется голодать, но еще и на первое обзаведение останется. А если она купит лошадь и доберется до места верхом, нужда в обзаведении возникнет очень скоро. Куда именно она направляется, Тайхай отказалась сообщить наотрез, но у Иллари на этот счет были кое-какие соображения. Нет, судьба Тайхай ни джета, ни его спутников совершенно не заботила. Куда больше их волновало, чем их встретит Джетевен, ибо будущее совершенно не желало открываться. После нескольких неудачных попыток джет заявил, что не собирается впредь тратить силы на то, чтоб узнавать будущее – уж лучше сохранить их для того, чтоб его делать. По взаимному согласию, все трое путников дружно выкинули из головы возможные последствия, после чего их путешествие сделалось очень приятным, особенно для джета. Принц оказался замечательным дорожным товарищем. Невзгоды он переносил с привычной легкостью, никогда не жаловался, от дела не отлынивал. С джетом они сошлись коротко, едва успев немного узнать друг друга. Все-таки обаяния у принца было немало. А кроме обаяния, еще и природное, неподдельное величие. Даже, когда от собирал хворост, потрошил рыбу или чинил плащ, величие не покидало его. Джет недоумевал, как это на кривом императорском древе могла появиться столь прямая ветвь. Иллари, заметив сомнения джета, растолковал ему, что это Император – кривой сук, а в принце кровь его предков течет со всем их достоинством. Вот если бы Император воспитывал сына в соответствии со своими вкусами… но, по счастью, он этого не сделал. Иллари рассказывал о принце долго и охотно, когда тот отлучался: после спасения друга он находился в самом радужном настроении и жаждал поведать о нем кому угодно, а уж тем более джету. Равно как и принцу о его спасителе.

    Иллари обладал редкостным дарованием хвалить, не смущая похвалой. Джет не ощущал не малейшей неловкости, покуда Иллари красочно повествовал принцу о талантах, достоинствах и заслугах джета. Неловкость возникла позже, когда потрясенный услышанным до глубины души принц пожелал обращаться к нему на «Вы». Джет от подобной чести отказался наотрез, принц же не мог себя заставить принимать знаки почтения от волшебника. Поладили на том, что раз джет отказывается от «Вы» из уст особы императорской крови, ему вменяется в обязанность обращаться к принцу на «ты». Против этого джет не возражал, и дело утряслось к их обоюдной радости. Джет нередко именовал принца «Твое высочество», и Иллари перенял у него эту беззлобную подначку. Принц изредка возражал: мол, Высочеством он был во дворце, а здесь они все друзья, и держаться надо соответственно.

    – Что поделать, – смеялся Иллари, – этикет у тебя в крови.

    – В печенках у меня этот твой этикет, вот где, – шутливо огрызался принц.

    – А по-моему, этикет – неплохая штука, – невинным тоном заметил джет.

    Принц и Иллари обрушились на него с такими убедительными доводами, что джет волей-неволей сдался.