Одним ужасным ударом он забрал Келли и ранил человека, который всегда помогал джокерам. То, что Блез сделал с Келли, – несправедливо. Несправедливо ни по отношению к ней, ни по отношению к Тахиону. Я слышал, как Блез привез Тахиона на Рокс. Я слышал, и я ничего не мог сделать: большинство джокеров больше не верило Тахиону, после того как он предал Хартмана. И все же…

Меня тошнит – выворачивает наизнанку всего, – когда я слышу боль Тахиона. Хуже. Я не могу отрешиться от нее, как я делаю с некоторыми другими голосами. Я почувствовал ее сразу, как только они миновали стену. Может быть, из-за моего увлечения Келли, может быть, это были отголоски телепатии Тахиона, но мы связаны.

Он звучит в моей голове так громко. И причиняет такую боль…

Горящее небо, молю, помоги мне…

Она причиняет такую боль. Она заставляет меня страдать.

Я был в ярости, хотя некоторые джокеры смеялись, услышав об этом. Я послал к Блезу Арахиса с посланием, в котором требовал вернуть Тахиона в его тело. Я сказал ему, что понимаю: у Блеза могут быть причины желать зла Тахиону, но доктор сделал для джокеров больше, чем кто бы то ни было. За это, сказал я, хочу, чтобы Тахиона освободили немедленно. Блез отомстил: он показал, насколько силен. Так пусть Тахион уйдет.

Я губернатор. Не так ли?

Блез послал Арахиса назад со снимками, сделанными на полароид: тело Келли – Тахиона – обнаженное и распластанное, ее широко распахнутые глаза, затравленные и безнадежно непокорные. Тахион – беспомощно раскрытый, выставленный напоказ. Снимок, сделанный между ее раскинутых ног. Тахион, накрытый телом Блеза. Тахион после всего, плачущий.

Я… Что ж, я ничего не сделал.

Я хочу сказать, а что я мог сделать? Послать отряд вооруженных джокеров на территорию, которую в Роксе занимали джамперы? Я мог бы это сделать, но Блез просто захватил бы над ними контроль, или его последователи перепрыгнули бы в них. Это было бы началом гражданской войны здесь. В конце концов, есть вещи, которые я должен принимать во внимание. Все не так просто.

Джамперы зарабатывают деньги, они приносят восторг и другие наркотики, к которым тут пристрастилась половина джокеров. Страх перед ними – одна из причин, по которой власти держатся подальше от нас. Мне нужны джамперы так же, как я нужен им.

Есть вещи, которые я не могу делать. Правда. Просто… Просто мне хотелось бы, чтобы я не чувствовал себя так паршиво из-за этого. Так мерзко. Я слушаю себя и вижу, что говорю как чертов Джордж Буш, приносящий извинения за то, что все его обещания не вводить «законов для экзотиков» были забыты.

Вы понимаете?

…пожалуйста, помоги мне… Я все еще слышу ее, и она зовет меня.

Это ранит. Это больно ранит.

Я заставил Арахиса сжечь фотографии, но все еще видел их. Келли, бедная Келли. Моя Келли. Это не то, о чем я мечтал, думая о тебе.

Мелинда М. Снодграсс

Любовники

II

Вечность назад Тахиона бросили в гробницу. Он думал, что узнал, что такое отчаяние, когда тяжелая толстая дверь захлопнулась за ним. Теперь он понял, что это была лишь бледная тень истинного несчастья.

Его голова трещала в такт биению его сердца. Дыхание царапало, будто осколки стекла в горле, сорванном от крика. Кровь все еще слабо сочилась из его влагалища, и он спрашивал себя, какие еще внутренние повреждения были нанесены.

Неуместность поразила его. Нельзя использовать мужское местоимение, говоря о женской анатомии. Но он был мужчиной. Разве нет? Он вдруг понял, что его мочевой пузырь переполнен. Он потянулся вниз, коснулся слипшихся от крови волос и гладкости. Да, он больше не был мужчиной.

Это стало последней каплей. Пока она смотрела сухим, страдающим взглядом в темноту, Таху хотелось плакать, омыть ее горящие глаза слезами, высвободить страдания, переполнившие ее грудь, словно неподъемный груз.